— Хоть бы детей пожалела — на край света тащить!..
Камчатка и впрямь оказалась далекой: только поездом ехали полмесяца. Во Владивостоке, где железная дорога закончилась, пересели на красивый пароход и поплыли по Тихому океану. Кругом вода, но ничуть не страшно: пароход десятиэтажный, труба и то больше дома, в котором они жили в Грозном.
В каюту им принесли телеграмму из Петропавловска-Камчатского. Она была от папы, он первым уехал на полуостров.
— Как же так, ведь мы посреди моря? — удивилась Наташа. Ей тут же объяснили, что телеграммы на Камчатке передают по радио.
— Наталья! — влетел в каюту Санька. — Пошли купаться, дяденька зовет!
— Ты что?.. За бортом на веревке, да?..
— Зачем? Покажу как, — появился в дверях моряк. — Вы им разрешите? — улыбнулся он матери.
В большом зале, отделанном кафелем, вместо пола — вода. В ней плескались ребятишки и взрослые. На потолке сияли, как маленькие солнца, электрические плафоны, а вокруг бассейна — пляжные кабинки.
Саня, сбросив одежонку, первым плюхнулся в воду.
— Наталик, иди, — довольный, закричал он. — Совсем теплая.
…Плыли четверо суток. На пятые всех подняло корабельное радио:
— Граждане пассажиры, турбоход «Советский Союз» подходит к Петропавловску-Камчатскому…
Люди высыпали на палубу и говорили о каких-то трех братьях, которые стоят в воротах.
Наташа ничего не понимала: как это в воде ворота и какие еще братья? Мама тоже не знала, но на всякий случай предупредила:
— Вот подойдем и увидим.
«Братьями» оказались три огромные скалы. Они торчали над водой, у самого входа в бухту.
«Как сторожа!» — подумала Наташа.
Впереди на крутой заснеженный берег ступеньками взбегало много улиц. А внизу, на море, еще одна, из кораблей — длинных и кургузых, остроносых и с широкими округлыми бортами, с трубой на середине или позади, а то и вовсе без трубы… Над кораблями трепыхалось множество разноцветных сигнальных флагов, развешанных гирляндами между мачтами: красных, синих, в клеточку, с линиями вдоль и поперек и по диагонали…
К борту «Советского Союза» подошли два буксирных катерка, уткнулись в него носами и изо всей силы, пыхтя, взбудораживая позади себя каскады воды и пены, стали подталкивать его боком к причалу.
В порту, между широко расставленных ног подъемных кранов, которые по-гусиному кланялись длинными стрелами, сновали автомашины, бегали юркие автопогрузчики. За причалами сверкали цинковыми, смятыми в гармошку крышами склады, вздымались штабели мешков, бревен…
У ребят разбежались глаза. Они даже не заметили, когда пароход коснулся стенки причала. Мать взяла их за плечи и подтолкнула к поручням.
— Вон папа! — показала она вниз, на толпу встречающих.
Наташа и Саня, кроме фуражек, шляп и зонтиков, ничего разобрать не могли. Вдруг прямо в Наташу ударилась шоколадка. Девочка хотела нагнуться за ней и тут же заметила улыбающееся лицо отца. Он махал им рукой и что-то кричал. Но кричали все и поэтому ничего нельзя было понять.
За борт спустили широкий деревянный трап. Пассажиры пестрой лентой потекли с парохода в порт.
Через несколько минут отец подхватил Саньку на руку, а другой, свободной, поочередно обнимал маму и Наташу. Сели в машину и поехали.
«Как настоящий город, — несколько разочарованно подумала Наташа, вспомнив грозненских соседей. — Дома как дома — каменные, и автобусы. Даже газировкой на углах торгуют». К обеду отец принес из магазина целую сумку необыкновенно больших оранжевых апельсинов, каких не ели и на Кавказе. И Наташа решила: «Ничего-то в Грозном не знают о Камчатке».
Мать на работу не ходила. Да и куда бы пошла? Ведь нефтяных вышек в Петропавловске нет, а она геолог-нефтяник. И вот, когда Наташа с братом совсем уже привыкли к своей квартире на третьем этаже, к шумному порту, к новым товарищам, мама снова принялась укладывать вещи. Она задумала ехать в геологическую экспедицию, так как, оказывается, жить без своей работы не могла.
— Место замечательное, работа любопытная и воздух свежий, — объясняла мать. — А раз воздух свежий, то и ребята поедут со мной, там им лучше.
Отец целый день молчал, а вечером стал говорить матери всякие обидные слова, те самые, которые говорил Наташе с Саней, когда они что-нибудь натворят. Потом он ее поцеловал и начал помогать собираться.
Чемоданы стояли упакованными целую неделю. Попасть в экспедицию было непросто: дорог туда нет, самолеты не летали, пароходных рейсов не предвиделось. Мать звонила то в аэропорт, то на морской вокзал, то еще куда-то. Наконец узнала, что идет судно «Витязь».