Они договорились, что Владимир подъедет к Извековым через пару дней, чтобы побеседовать с Катериной, неловко в гости каждый день наведываться. Доктор еще что-то говорил очень сбивчиво о своих родственниках в Саксонии, которые будут рады такой невесте, как Софья Николаевна, хоть и небогаты сейчас Извековы. Они доехали до усадьбы Татищевых, мужчина смущенно смолк и распрощался, отказавшись нанести визит Петру Николаевичу, с которым лично знаком не был.
Когда Владимир добрался до усадьбы, стало совсем темно и, судя по всему, в доме все уже спали, только отец его поджидал в кабинете и волновался по причине долгого отсутствия. Они выпили на сон грядущий с ним по рюмочке слабенькой наливочки, которую готовила кухарка Наталья, и разошлись по спальням.
Владимиру почему-то опять припомнился медово-молочный привкус губ Саньки.
— И кого все же поджидал ты, шельмец, на озере? — прошептал Владимир, засыпая.
Глава 3
Утром после завтрака Петр Николаевич снова ушел на репетицию, чувствуя себя весьма виноватым — что же такое, сын приехал всего-то на две недельки, а ему некогда с ним побыть. Поэтому после обеда они сговорились к соседям Зыковым съездить вместе, а репетицию Петр Николаевич доверил провести учителю фон Шварту, который и раньше всегда на них присутствовал и помогал с шумовым сопровождением спектаклей. Именно с шумовым, так как оркестром Петр Николаевич не обзавелся, а было у него всего два балалаечника и три ложкаря. Но какие они шумы издавали — от топота лошадей до звуков падающей воды! Да и сам учитель фон Шварт иногда подыгрывал на стареньком рояле, который стоял за сценой. Но всего этого хватало, чтобы украсить и драматическую постановку, и комедию. И музыкальные спектакли Петр Николаевич ставил, а с появлением в его труппе актрисы Саньки стал подумывать над тем, чтобы в репертуаре театра стало их неколько больше.
Учитель музыки от помощи в проведении репетиций не отказался, более того счел это за честь, любил он это дело. Руководить репетициями у него неплохо получалось — актеры и актерки его слушались беспрекословно. Говорил он негромко, но всегда по делу, с выражением и страстью показывая, как надо вести ту или иную роль. Как человек одаренный, он тонко чувствовал фальшь не только в музыке, но и в театральной игре. Комедии, правда, предпочитал трагедиям, так как считал, что он со своей любовью к жизни и юмористической натурой не может в полной мере оценить страсти, творящиеся на сцене, уж пусть лучше все смеются. А так как Петр Николаевич трагедию поменял на комедию, то он готов был пропадать на репетициях с утра до вечера и очень желал, чтобы спектакль удался на славу.
Саньке от учителя фон Шварта сильно доставалось — в силу возраста и характера тот все норовил схалтурить, а тот ему не позволял и подзатыльниками награждал исправно, правда, только пока барин Петр Николаевич не видел. Уж больно тот за Саньку горой стоял, считая, что того обижают незаслуженно, но и паренек при барине всегда старался, что петь, что представлять на сцене, с душой делал.
Когда на следующий день Петр Николаевич явился на утреннюю репетицию, то увидел, что актеры в своей игре продвинулись далеко вперед, это его несколько успокоило, и он стал доверять вечерние репетиции учителю музыки со спокойной душой и вторую половину дня стал проводить только с сыном. Они и в гости вместе ездили, и просто ходили на озёра или прогуливались по ближайшим лескам. Даже Извековых вместе навестили, где Владимир сделал вид, что все внимание свое на Катерину переключил, к вящему ее и ее маменьки удовольствию. Опять же Петр Николаевич удержал сына от необдуманного шага — объявлять помолвку, предложив подождать, пока будущей невесте хотя бы семнадцать годков не исполнится. Все согласились, даже Марья Алексеевна, видимо, решив, что теперь такой видный жених, как Татищев-младший, от нее уже никуда не денется. Хотя и Петра Николаевича она со счетов не сбрасывала — не стар, одинок и мог составить пару любой из ее дочерей.
Так и проходили дни за днями в полной идиллии.
Еще пару раз за это время ходил Владимир на озеро купаться, когда ему не спалось, но «русалку» больше не встречал. Впрочем, Санька и в доме на глаза ему не попадался, хотя его комната была на той же половине и в том же коридоре, что и Владимира, только в самом дальнем его конце.
Вот и сейчас Владимир вернулся с озера и пытался прокрасться в свою комнату, стараясь ступать осторожно, чтобы половицы не заскрипели. Он бы так и скрылся за своей дверью, если бы его внимание не привлекла полоска света в этот поздний час из слегка приоткрытой двери Санькиной комнаты. Ноги сами принесли его к ней, к этой самой двери. Владимир заглянул в щель и застыл от увиденного.