А барин Владимир Петрович к нему пришел, сам пришел. Он не звал его.
Постепенно его мысли вернулись к старому барину, к Петру Николаевичу. Как он перепугался, когда до него донесся истошный крик, что барин утоп. Думал, что сердце не выдержит, остановится с горя. Ведь любил же Санька его, очень любил, всем сердцем, как доброго пастуха, хотел, чтобы тот его целовал по-отечески. И хотелось Саньке, когда он бывал рядом с Петром Николаевичем, быть ему сыном, самым лучшим сыном, чтобы он мог гордиться им и всем показывать — вот, мол, какой у меня славный сын, самый лучший на свете. Он не хотел занять место Владимира — ему было достаточно толики любви. А еще хотел Санька вольную от барина получить. Что делать с ней, не представлял, но почувствовать себя не крепостным, а вольным человеком, очень хотелось. Но не суждено, видно, ему заслужить сыновью любовь барина Петра Николаевича, как он ни старался, а после сегодняшнего случая, и подавно.
Грустно вздохнув, снова вернулся Санька мыслями к Владимиру. Он снова, и снова задавался вопросом, зачем молодой барин приходил к нему ночью, чего хотел от него, всяко что-то хотел, только не сказал. И если бы Петр Николаевич помирился с сыном, то он бы, Санька, нашел причину или повод, чтобы выяснить у того, чего ему надобно было от него, если молодой барин до этого не потребует продать его. Пусть не продадут его, как обещал Петр Николаевич! Пусть сдержит обещание, ведь все же родной сын дороже, какого-то крепостного. Продаст, если сын потребует, как пить дать, продаст.
Сориться отец с сыном продолжили уже у озера, Санька знал это, так как сам прибежал туда, хоть и опасался увидеть одного из них утопшим. Ему и в одном, и другом случае все было плохо — из-за него господа разругались. Не оставят, чтобы не напоминал о горе, продадут.
Петр Николаевич гневно спросил у Владимира, злость на него еще прошла:
— Ты хотел, чтобы на месте графа Извекова оказался я?
Тот только злобно зыркнул глазами сначала на отца, потом на Саньку — тот робко стоял за их спинами и старался не смотреть на утопленника — и побежал назад к конюшне, так ничего и не ответив.
Под такие невеселые мысли Санька, наконец, задремал.
С тяжелой головой и невеселыми мыслями проснулся он, когда солнце давно встало. Кое-как умывшись, поплелся к тетке Наталье на кухню за пирожком вместо завтрака — проспал опять, а кушать хочется.
— Санька, заходи. Я для тебя завтрак заначила. Барин Петр Николаевич просил передать тебе, чтобы ты, как поешь, разыскал его в кабинете. Знает, что ты, шельмец, ко мне за пирожками таскаешься, вместо того, чтобы со всеми есть в людской, как положено.
У Саньки сердце ухнуло куда-то в пятки, замерло, а потом бешено заколотилось. Пирожков сразу расхотелось.
— Я пойду, тетка Наталья, — отойдя снова к двери, пролепетал Санька, чувствуя, что не может справиться со слезами, навернувшимися на глаза. — Продадут меня.
— Э, нет! Барин велел тебя хорошенько накормить и только потом к нему отпускать. И с чего ты решил, что тебя продадут?
И Санька, опустившись на пол у порога, так как ноги его не держали, разрыдался и рассказал все без утайки Наталье: и о том, как приходил к нему молодой барин, и о том, как поссорились отец с сыном, и о том, как продолжили ссориться на берегу озера, и о том, что уехал Владимир в гневе, хоть он и умолял Петра Николаевича помириться с сыном. Та молча, не перебивая, его выслушала — мудрая была женщина, многое на своем веку повидала.
— Не догнал Петр Николаевич Владимира, уехал он сразу же, — начала она после того, как Санька выговорился. — Степана среди ночи поднял, тот ему жеребца в дорогу живо оседлал, хороший у барина конь, резвый. Доехал старый барин до первой станции и узнал там, что Владимир даже не остановился, чтобы животину напоить и дать ей отдых — загонит коня, как пить дать, загонит. Вот он и вернулся ни с чем. А как вернулся, наказал тебя не будить, пока сам не проснешься, накормить, это он уже мне велел. И просил передать, чтобы ты его нашел, как покушаешь. Это все, что я знаю. Но я думаю, что не будет тебя барин продавать ни за какие деньги. Любит он тебя, как сыночка, любит. А деток, Санечка, не продают, хоть рòдные они, хоть не рòдные.