— Не барыня, и лапотками потопчешь петербургские улицы, — приструнила та дочь, а парнишке предложила: — А тебе, Саня, пойдем, подберем какую-никакую одежонку из барских. От Владимира много осталось.
И она повела его в дом, бросив разгребать завалы из барахлишка в карете. В гардеробной, где приятно пахло разными травами, чтобы моль не завелась и не побила одежду, которой пока не пользуются, она быстро отыскала несколько верхних сюртуков, плащей, подбитых мехом, и почти новехонький редингот, который сразу пришелся Саньке по душе.
— Надевай, не стесняйся, — посоветовала Анисья, заметив, как у того заблестели глаза при виде пальтишка. — Владимир Петрович его приволок из дворца по весне со словами, что уже такое не носят. А сам, поди, и не надевал ни разу.
А Санька и не стеснялся нисколечко, а когда услышал, что его мог и Владимир надевать, даже и задумываться не стал, натянул сразу. Редингот оказался ему почти впору, может, только малость великоват в ширину, а так в самый раз.
— Осталось тебе только шляпу подобрать, — поцокала от восторга языком Анисья, глядя на довольного парнишку. И тут же с какой-то полки сняла коробку с цилиндром, тоже подошедшим по размеру Саньке.
Она осмотрела его со всех сторон, на предмет повреждений насекомыми, и аккуратно водрузила на голову парню.
— Красавец, ты мой, — женщина ласково приобняла его за плечи. — Иди, надевай брюки с сапогами, которые тебе барин успел справить, и идите, пройдитесь с Анюткой по прошпекту. Бельишко нательное не забудь надеть, не лето на дворе.
— По проспекту, — поправил Санька Анисью и тут же, смутившись, потупил взор. Сам недавно не совсем грамотно говорил, а уже другим указывает.
— Пусть будет, по проспекту, — согласилась та, нисколько не обидевшись. Понравился ей этот парнишка — хоть и взлетел высоко, барином стал, но не возгордился от этого, и со слугами, и с крепостными продолжал вести себя равно, без норова.
Когда Санька с Анюткой снова появились во дворе, все ахнули — перед ними был самый настоящий молоденький барин, вырядившийся на прогулку, со своей служаночкой.
— Стойте, погодите, — открыв окно на втором этаже, позвала их мадам, — Александр, не поленитесь, поднимитесь ко мне, будьте так любезны.
И Санька, поклонившись ей, как истинный воспитанный аристократ, снова вошел в дом — зачем-то же позвала же его мадам.
— Александр, вы же на прогулку пойдете с девочкой, вам понадобятся деньги, — и женщина протянула ему несколько монет. — Зайдите в кондитерскую, съешьте по пирожному с Анюткой. Поверьте, здесь в Петербурге они особенно хороши.
— Не стоит, что вы — вдруг заартачился Санька, отказываясь от денег.
— Берите, молодой человек, отдадите, когда разбогатеете. Я же догадываюсь, почему вы их брать не желаете. Мне на жизнь хватает, а копить их не для кого, — и мадам, всхлипнув, смахнула наманикюренным ноготком, набежавшую слезу. — Детками своими уже не обзаведусь, даже если и по мою душу жених отыщется.
— Спасибо, — поблагодарил, улыбнувшись, Санька, — обязательно с Анюткой съедим по пирожному, как вы ведели.
— И не забудьте купить шоколадных конфет, — мадам опять всхлипнула.
Санька удивленно приподнял бровь на незнакомое слово.
— Шоколад, — повторила для него мадам с французским прононсом, — только все не съешьте, мне немного принесите — давно не пробовала. Так можно и вкус забыть.
— Будет исполнено, — паренек шутливо поклонился, придерживая шляпу, как она же его учила.
— Ну, уж ступай, несносный кривляка, — женщина уже улыбалась, и только в глазах блестели невысохшие слезы.
Конец ознакомительного фрагмента