Кулек земляники всю дорогу лежал передо мной на столике, я не хотел трогать ягоды, пахнущие солнцем и детством.
Русак
Задоринские ребята ждут не дождутся той поры, когда весело начнут вызванивать в лугах косы и запахнет настоящим летом, когда можно бегать по гладкой кошанине, кувыркаться в сене, а потом нырять в речку, чтобы не щипало тело едкой трухой.
Но интересней всего, когда начинают обкашивать ивовые кусты, разросшиеся неподалеку за гумнами. В это время можно поймать зайчат.
Зойка Ларина не уступала в проворстве мальчишкам. Ей удавалось догнать в траве серенький комочек и смело схватить его за уши: зайчонку не больно. Восторгу Зойкиному не было предела. Она прижимала зайчонка к груди и чувствовала, как тукает его сердечко, как трясет его страх. Гладила его и успокаивала:
— Не бойся, дурачок! Ну, чего ты дрожишь? Какие у тебя славные глазенки, будто смородинки! И усы длинные, шевелятся. Есть хочешь? Сейчас я тебе дам ягеля.
Зайчонок нюхал молоденькие побеги ягеля и несмело щипал. Потом, уже дома, привыкал и к рукам и к коровьему молоку. Особенно нравилась ему кора с ивовых кустиков.
Позабавляются ребята с зайчонком несколько дней и унесут к опушке леса, выпустят на волю.
Однажды Зойке посчастливилось поймать матерого русака! Было это не в сенокос, а зимой. Послала мать Зойку за сеном на саночках. Пробралась она заметенной тропкой к сараю, стала открывать ворота, вдруг как метнется что-то вверх по сдвинутому полого зароду. Обомлела Зойка, прихлопнула ворота да бежать обратно к домам. Попался ей навстречу сосед Минька.
— Там зверь какой-то в сарае! Я так перепугалась и санки бросила, — затараторила Зойка.
— Айда, посмотрим, — храбро заявил Минька, выламывая на всякий случай палку из огорода.
Тихонько заглянули в сарай. Снова зашуршало по сену.
— Да это заяц! — определил Минька.
— Такой большой?! — обрадовалась и удивилась Зойка, протискиваясь в щель.
— Русак. Давай ловить.
Заяц отчаянно носился кругами по сену. Зойка с Минькой, сняв с себя пальтушки, старались накрыть его. Наконец Минька сделал удачный бросок и прижал русака. Он сильно бился, разодрал задними лапами Миньке рубашку и руку в кровь.
— Помогай! Чего рот разинула? — хрипел он.
Кой-как закрутили русака в пальтушку и потащили в деревню. Дорогой расспорились: у кого будет жить заяц? Наверно, унес бы его Минька к себе, но Зойка выставила неоспоримые доводы:
— Во-первых, я нашла зайца, во-вторых, поймали мы его в нашем сарае.
Русака посадили под печку. Он все еще метался за загородкой, в полутемной тесноте. Нагоняли его до безумия.
— Ничего, привыкнет, — сказал Минька. — Ты ему морковки принеси.
Чем только ни пыталась кормить Зойка зайца — не прикоснулся. Миску с молоком опрокидывал. Завидев человека, дико прыгал.
— Отпусти его, — говорила мать. — Вишь, как мается бедный.
— Отпущу. Пусть поживет немножко. Холодно ему в лесу, не зря ведь в сарай пришел…
Наутро заглянула Зойка под печку — русак лежал мертвый, вытянувшись во всю длину. Побежала, захлебываясь слезами, к Миньке сказать о случившейся беде. Он пришивал лыжные крепления: даже шило выронил из рук, когда Зойка, заикаясь, вымолвила:
— За-аяц по-омер…
В одной рубашке побежал Минька к Лариным. Увидел вытянувшегося на полу русака и тоже сморщился от жалости.
— Вот, говорил я, к нам надо нести его, — упрекнул он. — У меня не издох бы.
— Я ему всего давала, не ел… Зря мы его поймали. Чего с ним делать-то? — жаловалась Зойка.
— Теперь только нашему Шарику отдать.
— Выдумаешь еще!
— Выбросишь? Все равно собаки найдут. Эх, жаль, такой русачина пропал! — Минька нахлобучил шапку и вышел.
Не хотелось Зойке, чтобы собаки нашли зайца. Надела она лыжи и отвезла его за гумна в ивняк. Ведь умер он от тоски по лесу.
На следующее лето лишились задоринские ребята любимой забавы: не удалось поймать в кустах ни одного зайчонка. Может быть, ушли зайцы из этого места.
Елка
Всякий раз, когда под Новый год я отправляюсь искать елку, мне вспоминается деревня моего детства. Время было послевоенное, трудное, и редко кто ставил в избе елку. Может быть, поэтому обходил Дед-Мороз стороной деревню, не дарил ребятишкам ни игрушек, ни подарков.
Накануне праздника мать будила нас ласково: