Погрузившись в безумную круговерть незнакомых чувств, я совершенно забыла о Кроте. Поэтому когда он на обратном пути поравнялся со мной, шокированными оказались оба.
– Саяна?! – его голос сорвался до визга.
– Не ожидал? – мисс Хайд была рада размяться.
Щуря подслеповатые глаза, мужчина начал отступать. Чувствуя себя удавом, который теснит крысу в угол, я двинулась на него.
– Это тебе за Алекса! – матерчатый пакет со средством от кротов взмыл в воздух и обрушился на него.
– Не надо! – он прикрыл голову руками.
– Надо! – я вновь нанесла удар. – Это – за меня! А это – за малышей и подростков!
Крот рухнул на колени и пополз.
Мне легко удалось поднять его за воротник куртки, и мисс Хайд с размаху вкатила ему смачную затрещину.
– Это цветочки, мразь! – рявкнула я. – По сравнению с тем, что с тобой сделает Драган!
– Мечтай! – неожиданно оскалился мужчина.
Что ж, даже крыса показывает зубы, если ее загнать в угол.
Метнувшись к двери с решеткой, он щелкнул замком и торжествующе засмеялся.
– Думаешь, перехитрил? – я усмехнулась и достала из кармана небольшую коробочку – ту самую, что помесь Бабочки и Ван Хельсинга положил на ладонь Крота несколько минут назад. Несложно было вытащить ее, когда мисс Хайд мутузила этого подонка.
Я сняла крышку и увидела, что на серой бархатной подложке покоится матово-черная капсула, напоминающая небольшое яйцо. Оно открылось как матрешка. Внутри была тонкая серебристая игла.
Любопытно.
Улыбка сползла с лица мужчины. Теперь он стал похож на ребенка, которому дали вожделенную игрушку, а потом отобрали.
– Нет! – гад вцепился в решетку костлявыми пальцами. – Сука!
– И почему люди расстраиваются, когда с ними поступаешь так же, как они с тобой? – я пожала плечами и пошла прочь, оставив Крота выть и скулить за дверью.
Вибриссы без проблем вывели к выходу. Мне легко было вновь влиться в поток людей, но глубоко внутри в душе навсегда поселилась тоска – по тому, чья тень трепетала, словно бабочка.
Я вышла из метро. Уже почти стемнело. Пахло бензином и свежей выпечкой. С неба, мутнеющей синевой оттеняющего свет фонарей, зазывный блеск витрин и яркие пятна рекламы, прямо за шиворот падал петербургский «снегодождь». Под ногами недовольно хлюпало и чавкало. Но мне было все равно. Открыв душу насквозь промокшему городу, я бездумно шагала вперед.
Свобода! Пусть и ненадолго, но она моя!
Руки сами по себе достали плеер и воткнули наушники в уши. Случайный выбор, как всегда, оказался вовсе не случайным.
Я вижу небо, в нем тишина.Я поднимаюсь в небо, еле дыша.И вдpyг понимаю – это во мне душа.Странное дело – это моя душа.Как нелепо жить вниз головой,Когда такое небо есть надо мной,И кажется, звезды можно достать рукой.Я и не ведал, что этот мир такой.
На глаза навернулись горячие слезы, и я с благодарностью посмотрела в низкое серое небо. Такие моменты стоят того, чтобы сказать простое, на такое искреннее «спасибо».
Но что-то всерьез менять,Не побоясь в мелочах потерять,Свободно только небоНад головой моей.Богом стать просто, если уже невмочь.
– Лизавета, добрый вечер. – Назвать ее бабушкой язык никак не поворачивается.
– Здравствуй, милая.
Очередной особняк. Уже не отличаю их друг от друга.
– У меня для тебя подарок. – Я достала из пакета коробку с надписью «Средство от кротов» и протянула ей.
– Спасибо, дорогая. – Фиолетовая леди все поняла без слов и понимающе кивнула. – Мое любимое печенье! Балуешь старушку! Проходи, садись, сейчас попьем чаю и поговорим.
– В вот и ответный подарок. – Старушка вложила в мою ладонь небольшую коробочку.
Внутри был медальон в форме шестигранника.
– Он принадлежал Кире.
– Спасибо. – Я дрожащими пальцами погладила золотую поверхность. – У меня ничего на память от мамы не осталось.
– Не возражаешь против музыки? – Лизавета взяла со столика пульт и вскоре из музыкального центра в гостиную вырвалась грохочущая мелодия.
– «Linkin park»? – мисс Хайд расхохоталась, усевшись на диван. – Ты полна сюрпризов!
– Ты тоже. – Она села рядом и понизила голос. – Что случилось с маячками?
– Догадайся. – Я кивнула на подаренную коробку. – Все было сделано, как ты сказала, но кое-кто точно знал, где искать.
– Снимок гада есть? – взяла быка за рога женщина.
Я показала фото на сотовом.
– Скинь ее мне. Разберемся.
– Заодно держи и эту мадам. – Фото Наринэ полетело следом. – Давно хочу поймать ушлую девицу, но она скользкая, тварь.
– Чем смогу, милая. Теперь расскажи о бункере.
Я кратко обрисовала ей ситуацию, лишь намекнув на помощь потусторонних сил. Кивнув, Лизавета разлила чай по чашкам.
– Музафер заваривал? – вкус был восхитительный.
– Он самый. Мастер. Умеет приводить энергии в гармонию, в том числе настраивать вкус. Редкий дар. – Она помолчала. – Саяна, ты не договариваешь, но я не обижаюсь, у тебя пока нет оснований мне доверять. Но мы это изменим в будущем, ведь так?
– Постараемся.
– Что касается берсерков, как ты их называешь. Их и раньше пытались… изготавливать. Но большинство попросту умирали. Да и тем, кто выживал, ничего хорошего не светило. Их считали демонами. Они тоже отправлялись на тот свет, только медленно и мучительно.
– Что ты имеешь в виду? – сердце затрепыхалось в цепкой хватке плохого предчувствия – простого, людского, без участия вибрисс, но не менее тревожного.
– Организм человека страдает от натиска крови санклита, введенного в вену, она слишком агрессивна, начинает постепенно сдавать и в итоге рушится.
– Но… Алекс?
– Извини, милая, но прогноз неутешителен. Он молод, но рано или поздно…
Что же я натворила, Господи!
– Но сейчас не средние века! Уровень медицины и… У него идеальные анализы!
– Пока в нем твоя кровь, это не проявится.
– То есть, если я буду давать ему свою кровь, все будет хорошо.
– Для него. Но не для тебя.
Закон крови. Капкан захлопнулся. Какая элегантная и даже романтичная ловушка!
– Давай сменим тему. – Одеревеневшими губами попросила я.
– Уверена?
– Да. У меня много вопросов. Для начала о каре Господа. Откуда все это взялось?
– Первой была жена Ангела Смерти, смертная женщина, мать Лилианы и Якоба.
– Которой он воткнул в сердце кинжал, что дал Бог, и сделал санклитом.
– Не совсем. – Лизавета поставила чашку на столик. – Все было гораздо трагичнее. Когда Господь дал Ангелу кинжал, чтобы тот убил своих детей, его жена испугалась, что он на самом деле это сделает и, как все женщины, решила действовать за его спиной.
– И сделала только хуже, вероятно.
– О, да! Это был, как вы, молодежь, говорите – эпикфейл! Она решила подменить своих детей чужими, привела из селения мальчика и девочку. Мальчика она убила тем самым кинжалом, а перед девочкой Ангел успел ее остановить.
– Ужас!
– Именно. Он, скорее всего, как раз и был в ужасе! Ведь за попытку обмануть Господа его жену ждала неминуемая смерть, а бедняга любил ее без памяти. Поэтому Ангел переплавил клинок, добавил в него свое сердце и кость от ребра. И воткнул кинжал в сердце любимой, сделав санклитом. Так же поступил твой Горан.
– Лизавета. – Я предостерегающе посмотрела на нее.
– Саяна, мне ни к чему кривить душой – возраст не тот. Я искренне благодарна ему за то, что он спас тебя.
– Спас ли, вот в чем вопрос.
– Что тебя тревожит?
– Счет, по которому придется платить за это чудо.
– С того, кому многое дано, многое спросится. – Женщина кивнула. – Время покажет.
– Это и пугает.
– Так, с Карой Господа разобрались, что еще ты хотела спросить?
– Драган сказал, что кинжал из гробницы Лилианы, которым он меня… убил, растворился в моей груди. Что это за спецэффекты?