– Главное – твое здоровье! – отрезал Горан, гладя меня по спине.
– Думаешь, став причиной бойни, я мгновенно выздоровею?
– Саяна!
– Тихо, я думать буду!
– Хорошо. – Драган улыбнулся. – Но не ты ли говорила, что это вредно?
– Очень смешно! – огрызнулась я. – Попробуй тоже включить мозги. Хотя бы для разнообразия!
– Слушаюсь, госпожа моя.
Так, что в сухом остатке, кроме того, что мы едва не убили друг друга?
Слабость. Но это пройдет. Надеюсь, быстро.
Я прислушалась к ощущениям.
Рука болит. Очень. Горан забинтовал ее – от запястья до сгиба локтя. И что там?
– Что ты делаешь? – заволновался мой санклит, увидев процесс удаления повязки.
– Подожди. – Сняв бинт полностью, я поморщилась.
Нет, учитывая глубину разреза, все не так плохо. По крайней мере, края раны уже стянулись, шить нет нужды. Сколько же ты крови в меня влил, ангел мой?.. Ладно, важнее другое – как объяснить шрам на тренировках? Придется заниматься в футболке с длинными рукавами.
Болит адски. Пальцы еле шевелятся. Перерезала сухожилия, очевидно. Срастутся, наверное, но вряд ли быстро. Боец в ближайшее время из меня никакой. А с политикой нашего Презика, как метко окрестила молодежь «новую метлу» после приветствия из изделий «Durex», избежать тренировок можно только в случае смерти.
Я вздохнула. Вариант один – договориться с Данилой. Но как? Ему и так нехило прилетит, когда Шерхан вернется и узнает о моей ночной вылазке. А этот гад выяснит, он въедливый!
Да и как объяснить шрам? Был бы просто разрез, сказала бы, что порезала вены. Скучно было. Как говорится, вздурнулось девушке, бывает! Приплела бы сюда месячные, одного упоминания которых мужики боятся до дрожи, и все. Коварный план спотыкается только о то, что вчера шрама еще не имелось в наличии. И Охотник об этом прекрасно знает, видел меня в тренажерке.
Чертовщина!
Рассказать ему правду? Как?! Он и так ненавидит Горана.
Я застонала. А ведь вариантов-то нет!
– Родная? – санклит сжал мою ладонь. – Что?
– Ты готов получить по морде?
– Без проблем. – Он улыбнулся.
– От Данилы. – Уточнила я.
Горан помрачнел и осторожно уточнил:
– А ударить в ответ можно?
– Нет.
– Всего один раз?
– Не торгуйся.
– Как скажешь, жизнь моя. – Сдался он.
– Тогда дай телефон.
Я набрала Данилу, попросила забрать меня отсюда, и лишь закончив разговор, осознала, что вся, с ног до головы, пропитана кровью.
– Горан, у тебя осталась хоть какая-то моя одежда? – полные надежды глаза устремились на санклита, который старательно свыкался с мыслью, что сейчас приедет Охотник, набьет ему морду и увезет меня.
– Хм. Только твои трусики. – Смущенно пробормотал мужчина.
– И что ты с ними делал?
– Можно не отвечать?
– Ты прав, не хочу этого знать.
– Я решу вопрос с одеждой, не волнуйся. – Он взял сотовый и после короткого разговора на турецком улыбнулся.
– Помоги вымыться. – Попросила я, и через секунду меня уже несли в ванную комнату.
– И что ты, интересно, намерен делать? – с любопытством наблюдая, как санклит раздевается, спросила я.
– Ты же не думаешь, что останешься одна в скользкой душевой кабине? Тем более, мне тоже надо смыть кровь. Чтобы твоему Охотнику не пришлось пачкать ручки.
– Вроде и не поспоришь, но чую подвох. – Пробурчала я, встав и с трудом отведя взгляд от моего обнаженного ангела.
– Что ты творишь! – он подскочил ко мне.
– Не в одежде же мыться?
– Я сам тебя раздену!
– Не уверена, что хочу этого.
– Саяна, у меня и в мыслях нет…
– Да?
– Нет, в мыслях, конечно, есть, – исправился санклит. – Но я не… – Мужчина скрипнул зубами. – Короче, мы просто вымоемся и все!
Он осторожно все снял с меня, и мы встали под душ. Колючие струйки медленно, но верно, смыли с нас этот день. Вместе с кровью в слив утекла боль и усталость.
Кровь.
– Горан! – крикнула я.
– Что? – он мгновенно развернул меня лицом к себе.
– Внизу, у двери, там же лужи крови!
– На лестнице тоже. И в коридоре.
– Сейчас приедет Данила!
– Не волнуйся, уйдем в другое крыло, там отдельный вход.
– Слава богу! – облегченно выдохнула я, уткнувшись лбом в его грудь.
– Можно тебя попросить? – спросил мой санклит.
– Смотря о чем.
– Не прижиматься так сильно ко мне. – Хрипло прошептал Горан. – Я уже последние крохи силы воли израсходовал, родная. Боюсь не выдержать.
– Извини.
– Ты же не виновата в том, что я голову теряю из-за тебя, жизнь моя.
– Кажется, кое-кто должен тебе поцелуй. – Руки вновь легли на его грудь, чуть помедлили, гладя то место, куда недавно вошло лезвие клинка, и обвили его шею.
Да, мы, женщины, существа непоследовательные и делаем не то, что просят, а то, что хотим.
– А если сейчас приедет Данила? – не удержался от колкости санклит, пытаясь дышать ровно и держать ладони на моей талии, а не чуть ниже.
– Тогда, может, и его вымоем? – я невинно захлопала глазами.
– Ни за что! – прорычал Драган, заключив меня в обожаемое стальное кольцо.
– Жадина моя! – я осторожно поцеловала его, вызвав любимые стоны.
На этот раз все было честно. Испепеляющее обоюдное желание, переплетение душ и всепоглощающие страсть и нежность. Остановиться удалось чудом.
Завернув в полотенце, Горан отнес меня в комнату другого крыла, вновь забинтовал руку, ушел и вернулся с трусиками, брюками и рубашкой в одной руке и босоножками в другой. Все с бирками.
– Волшебник! – я чмокнула его в щеку.
– Угу. Даже палочка волшебная имеется.
– А ведь каким порядочным санклитом был до встречи со мной! – посетовала я, одеваясь.
– И не говори! – улыбаясь, он притянул меня к себе. – Испортился.
– Триста лет все же. Наверное, срок годности кончился.
– На помойку только не выкидывай, хорошо?
– Ни за что! Такой антиквариат и на помойку?
– На что-нибудь еще сгожусь, правда? – он нежно поцеловал меня, потом с рычанием отстранился, прислушиваясь.
– Данила? – догадалась я.
– Не волнуйся, к мордобою готов.
– Мне бы твой оптимизм.
Горан усадил меня на кровать и ушел открывать дверь.
– Где она? Что ты с ней сделал?! – Данила с порога набросился на него.
Черт, он уже на взводе!
– Саяна? – Охотник ворвался в комнату. – Что случилось? – он с тревогой ощупал меня глазами.
– Все хорошо. – Мне пришлось быстро натянуть рукав рубашки на ладонь, чтобы мужчина пока не заметил бинт. – Но мы немного увлеклись, выясняя отношения, и я совершила глупость.
Твою ж мать, он же подумает, что…
– Данила, мне хотелось заставить Горана страдать и… – Я собралась с духом и выпалила, протянув вперед руку, – и поэтому я порезала себе вену. Специально.
– Что?! – Охотник осторожно прикоснулся к бинту. – Поехали в больницу!
– Уже не надо.
Самое интересное – на десерт. Хотя, если он говорил с Лилианой о серьгах, то и о крови Горана она тоже не упустила случая поведать.
– Он?.. – Данила все понял по моему лицу.
– Горан спас мне жизнь.
Мужчина поднялся и повернулся к санклиту. Тот молча смотрел ему в глаза.
– Ну ты и подонок! – прошипел Охотник.
– Согласен.
– Ты опять накачал ее своей кровью, мерзавец! – размахнувшись, Данила приложился кулаком к его челюсти.
– Хватит! – рявкнула я, поднимаясь.
– Не вставай! – хором крикнули мужчины.
– Забыла вашего разрешения спросить! Разошлись в разные углы ринга, живо! Горан, принеси рюкзак или вещи из него, пожалуйста. Данила, иди сюда.
– Не надо было тебя отпускать, – прошептал Охотник, когда санклит вышел из комнаты.