Когда же это закончится? Скоро пройдет год – тот самый срок, отмеривающий власть его крови – дурмана, что изматывает меня. А если ничего не изменится? Господи, только не это!
Застонав, я рывком поднялась, стараясь не смотреть на кровать – словно там все еще лежал санклит с чертенятами в глазах. Самодовольная ухмылка на губах, которые все время хочется целовать, руки, что заключают в стальное кольцо…
– О, Господи! – из груди вырвался протяжный стон.
Сбросив одежду, я прошла в ванную, крутанула на максимум вентиль холодной воды и, сжав зубы, встала под душ. Ледяные струи обожгли тело, выбив весь воздух из груди. Нецензурные выражения шипением сорвались с губ.
Забыть о Драгане.
Выбросить его из мыслей.
Не вспоминать поцелуи со вкусом нежности и страсти.
Выплыть из омутов глаз непонятного цвета.
Забыть о Драгане!!!
Разум заметался в поисках того, за что можно зацепиться взамен. Все, что угодно, лишь бы не думать о его шевелюре, в которую так приятно запустить руку, о том, как он при этом вздрагивает всем телом и выдыхает хрипло «Что же ты со мной делаешь?».
Например, можно поразмышлять о том, почему мне так знакомо ощущение полыхающего огнем тела под ледяной водой. Как во сне, что мучает с самого детства, когда демон толкает меня в прорубь, вода обжигает. Ощущения всегда были очень реалистичные. Странно, откуда разуму маленького ребенка такое знать?
Хотя мне ли изумляться странностям? За год столько всего произошло, что удивляться уже разучилась.
А над тем, почему я так долго выдержала под настолько холодным душем, что коже дико больно, лучше и не думать. Иначе опять вспомню о крови санклита и…
Пора вылезать, кстати, не хочу выяснять экспериментальным путем, могу простудиться или нет.
Я выключила воду и начала яростно растирать посиневшее, покрытое «гусиной кожей» тело полотенцем, заставляя фиолетовую, покрытую большими пупырышками поверхность наливаться краснотой. Словно на коже вновь расцветают вулканы от прикосновений Драгана.
Да как же от тебя избавиться-то?!
Зарычав, я ушла из ванной, заправила кровать и начала собираться. Сегодня юбилей у Юлии. Не особо горю желанием идти, настроение вовсе не праздничное, но уж лучше попытаться хоть как-то отвлечься, чем киснуть в четырех стенах, не в силах сосредоточиться на чем-то, кроме главы клана Лилианы.
К тому же, платье уже куплено, нужно его выгулять. Я открыла шкаф и провела рукой по голубой ткани. Шелк приятно холодил ладонь. Как же оно похоже на то, что было на мне в первый вечер на Филиппинах! Тот шедевр тоже лежал в чемодане, который санклит прислал в поместье Охотников, но надеть его не смогу. Потому что тогда весь вечер буду искать Горана глазами среди гостей, тосковать по рукам, что обвивают талию и прижимают к себе, по дыханию, которое обжигает шею, когда он покрывает ее поцелуями, по стонам, срывающимся с его губ…
– Да отстань же ты уже! – прорычала я, схватила платье и отшвырнула вешалку.
Руки тряслись от злости, но молнию сзади удалось застегнуть самой. Подсушив волосы, я закрепила их шпильками на затылке, немного подкрасила ресницы, надела туфли и вгляделась в отражение. Красивая, злая и глубоко несчастная. Глаза наполнились слезами от жалости к самой себе и усталости от борьбы с убивающей меня любовью.
Я села на кровать и достала из тумбочки белую резную шкатулку. Ее для меня сделал дедушка – на десятилетие. Внутри лежали украшения. Черный бархатный мешочек с серьгами мамы. Теперь и они напоминают о санклите, черт возьми! А вот набор – золотые бабочки с голубыми топазами, подарок Аскера на первую годовщину. Помню, как рычал Горан, узнав об этом, и не дал мне их надеть. Мы даже поссорились из-за этого. Но каким сладким было примирение!
Теперь никто не помешает их носить. И вновь чувствовать себя простой девушкой, а не Карой Господа наводящего на всех ужас Горана Драгана.
Пальцы, задрожав, коснулись черных жемчужин – тех самых, с Филиппин. Платиновые завитки бережно баюкали украденное у моря сокровище. То время, что мы тогда провели на острове, тоже было сокровищем – украденным у судьбы. А она жестоко карает воров.
Слезы капнули на акулий клык, который подарил Фил. Я потянула за черный шнурок и долго смотрела, как желтый зуб качается на нем перед глазами. От него словно шла какая-то сила – мощная, первобытная, завораживающая. Мне пришлось заставить себя отвести взгляд от клыка. Это было в прошлой жизни. Пусть там и остается.
Я вздрогнула от стука в дверь. В комнату вошел Данила в черном костюме.
– Какая ты! – прошептал он, с восхищением глядя на меня. – Саяна, изумительно выглядишь!
– Спасибо. Ты тоже ничего. – Я улыбнулась и открыла флакон в виде паруса с духами.
Последние капли легли на шею и запястья. Все, закончились. Символично. Помедлив, я отправила парус в мусорку у письменного стола.
– Придется купить новые. – Сказал Охотник.
– Это невозможно.
– Почему?
– Потому что они были заказаны заботливым братом для любимой сестры. – Глаза вновь наполнились слезами.
– Извини. Не хотел разбередить рану. – Руки Данилы легли на мои плечи. – Молния не до конца застегнута. – Пояснил он, потянув за железный язычок. – К такому платью должен прилагаться мужчина.
– Какой тонкий намек! – съехидничала я.
– Поедешь со мной? – Охотник качнул сережку-бабочку. – Юлия поведет сама, а стажеры набились в автобус и уже начали праздновать – из него пивом за версту несет.
– Я там лишняя. – Никогда не стану им своей. – Так что придется принять твое предложение.
Мы спустились и сели в джип. Мужчина резко сорвал машину с места, едва я успела щелкнуть ремнем безопасности. Из-под колес веером брызнул в стороны мелкий гравий с подъездной дорожки. Видимо, «шумахеры» – это мой крест.
– Сколько Юлии, кстати, исполнилось? – спросила я.
Не хочу ехать в молчании. Это так тяготит! Особенно, когда на душе и так моросит дождь.
– Пятьдесят. Только при ней не упоминай эту цифру. – Мужчина резко вошел в поворот.
– На вид не больше сорока!
– Во сколько же она меня, по-твоему, родила? – Данила усмехнулся. – В восемь лет, выходит?
Математика меня в тот момент занимала слабо. Хотелось просто доехать живой до особняка Эсмы Султан, где будем праздновать. Вернее, они – праздновать, а я – изо всех сил делать вид.
Место, кстати, выбрано удивительное. Двухэтажная прибрежная – с видом на Босфор, историческая достопримечательность, которая и складом успела побывать, и несколько раз умудрилась сгореть – да так, что остался лишь коричневый весьма обшарпанный на вид кирпичный остов с окнами без стекол, который креативные турецкие дизайнеры оставили нетронутым, но внутри бывший дворец укрепили за счет встроенной конструкции из стекла и стали.
Сегодня в нем проходят разнообразные встречи и конференции, концерты, праздники, а также Стамбульский джазовый фестиваль. Арендовать его для юбилея нашей директрисы удалось лишь благодаря связям Охотников – он забронирован практически на год вперед.
А вот уже и этот особняк виднеется. Осталось свернуть с моста. С виду здание напоминало обычную «заброшку», внутри которой зажжен яркий свет. Но едва мы вышли из машины на подъездную дорожку, все изменилось.
Буквально в паре шагов искрился огнями мост над Босфором, заигрывая с сияющей водной гладью. Из окон немного готического на вид – из-за подсветки, кирпичного остова лилась классическая музыка. Перед нами распахнули стеклянные двери, и мы с Данилой попали в вестибюль, где гармонично соседствовали красный кирпич, стекло и хром.
Лестница-волна привела нас на второй этаж, где в приятной полутьме на круглых столиках сверкали серебряные приборы и хрустальные фужеры. Официанты расправляли несуществующие складки на скатертях с длинной, до пола, бахромой, поправляли «ушки» салфеток в кольцах, и зажигали свечи на высоких канделябрах, что стояли на каждом столе.