– Все было так плохо?
Черт, не сообразила, что мой сморщенный нос Алекс истолкует по-своему.
– В тот день я узнала, что ты Охотник.
– Но ты же не бросила меня сразу. Значит, что-то…
– Значит, что я эгоистка. – Пришлось перебить мне. – Хотела урвать кусочек счастья после всего, что пришлось пережить. Прости, пожалуйста.
– Саяна, ты хочешь извиниться, что сделала меня таким счастливым? – он накрыл мою ладонь своей и так посмотрел, что я отвела взгляд, чувствуя, как внутри зашевелились сомнения.
Неужели в душе зреет готовность вновь бегать по граблям? Вот сейчас самое время!
Надо взять себя в руки. Сосредоточиться на чем-то другом. Например, на том, что из «Мажестика» выбегают Горан, Сеня и еще несколько санклитов.
– Ах ты, гад! – мисс Хайд подскочила, подхлестнутая завопившими вибриссами, и бросилась к выходу.
– Саяна! – Алекс нагнал меня, когда я уже юркнула в свой «Пежо». – Что случилось?
– Некогда! – отмахнулась я, заводя машину.
Уверена, что они рванули брать Наринэ!
– Одну не пущу! – Охотник сел на пассажирское сиденье.
– Тебя там только не хватало! – вырвалось у меня, но времени спорить не было.
«Пыжик» резво рванул вслед за черными джипами санклитов.
– Вы бы еще сигналки нацепили! – чертыхнулась мисс Хайд, перестраиваясь в другой ряд.
Наринэ далеко не дура! Увидит этот «кортеж» – сбежит.
Плюнув на все правила, я достала смартфон и рявкнула:
– Драган, какого… ты творишь?!
– Родная, мы разберемся.
– Тебя, смотрю, жизнь ничему не учит? Говори адрес!
– Саяна!
– Я его все равно узнаю! Но не дай бог, не от тебя!
– Хорошо. – Он продиктовал адрес. – Жизнь моя, позволь нам…
– Пошел ты! – я отключилась. – Алекс, там планшет сзади. Надо расположение дома посмотреть.
Под чутким руководством моего «штурмана» мне удалось подъехать к соседнему дому со стороны дворов. Повинуясь вибриссам, я подняла голову, выйдя из машины – как раз в тот момент, чтобы увидеть Наринэ на крыше.
– Не баба, а спец-агент! – гневно прошипела я, вдарив кулаком по крыше ни в чем не повинного «Пыжика». – Опять упустили!
– Нужно догнать? – спросил Алекс, подойдя ко мне.
– Очень!
– Значит, догоним. – Он подошел к красной двери и всмотрелся в домофон.
Манипуляции с отполированными до блеска кнопками результата не принесли.
– Старею, – Охотник вздохнул и просто с силой рванул железную дверь на себя, распахнув ее настежь.
– Да ты вандал, оказывается! – я хмыкнула, проходя за ним в подъезд. Ах, да, таки парадное.
Взлетев по лестнице, на верхнем этаже мы уперлись в решетку с замком.
– Черт! – чтобы спустить пар, мне пришлось пнуть ее ногой.– Спокойно. Шпильки есть?
– Держи. – Я вынула их из пучка и протянула ему. Волосы рассыпались по плечам. – Действуй, медвежатник!
Он отвел взгляд и через минуту и это препятствие было устранено.
Подсвечивая себе сотовыми, мы пошли по чердаку.
– Ага, вот оно! – Охотник указал на свет вдалеке. – Окно!
Песок с пылью заклубились под нашими ногами, искорками вспыхивая в солнечных лучах, льющихся в тьму чердака. Я осторожно ступила на хлипкие на вид досочки, чувствуя себя канарейкой на жердочке, и, балансируя, дошла до окна. Алекс уже вылез через него наружу и протягивал руку.
Я выбралась на двускатную крышу. Ветер сразу же толкнул меня в грудь упругим кулаком, словно хотел загнать обратно – на земле он почти не чувствовался, а здесь ему было где разгуляться.
Низкое небо набрякшими веками хмуро висело над головой, грозя заразить все вокруг своим пессимизмом. Но откуда-то сбоку неизвестно каким чудом пробравшееся солнце, создавая потрясающий контраст, заставляло мирные персиковые, мечтательно-кремовые и скучно-серые стены домов расцветать яркими вспышками закатных оттенков, как бессовестный спойлер грядущего ежевечернего представления - заката.
Заглядевшись, я сделала шаг и споткнулась.
– Осторожно! – Алекс подхватил меня.
– Это ты будь осторожнее. Я-то санклит, а ты… – Слова замерли на языке.
– Все равно идем осторожно, лучше по стыкам – крыша довольно скользкая, провода не трогаем, они под напряжением.
– Откуда такие познания? – я двинулась за ним, едва успевая. – Помедленнее, паркуровец питерский!
– Руфер уж тогда. – Он вновь протянул руку, помогая перебраться через провода.
– Хрен редьки не слаще. – Наклон крыши стал еще круче, пришлось цепляться руками за выступы жестяных листов, горячих из-за прокалившего их за день солнца.
– И лучше не говори при местных Питер – станешь их заклятым врагом! Только Петербург!
– Вон она! – разогнувшись, чтобы минутку передохнуть, вскрикнула я, увидев, как вдалеке Наринэ идет по крыше.
– Похоже, у нас с ней была похожая юность. – Пробормотал Охотник.
– Уйдет ведь!
– Куда она денется, догоним. Знал таких девок, на всю голову уроненных, но чтобы так!
– Идем уже! – мисс Хайд рванулась вперед.
Ноги соскользнули, руки не удержались, и мне едва не пришлось слететь с крыши под ноги спешащим по своим делам прохожим.
Но Алекс перепрыгнул с противоположного ската, и вместо грязного асфальта я угодила в его объятия.
– Осторожнее, малышка! – пробормотал он, крепко прижимая меня к себе.
– Спасибо, – я глянула через плечо вниз, вздрогнула и отстранилась. Охотник стоял на узкой кромке остатков заграждения, держась пальцами одной руки за шов между листами жести. – Пойдем уже, человек-паук!
Мы перебрались на соседний скат. Разнокалиберные пятнышки ржавчины здесь покрывали всю крышу, словно осень, раскрашивая деревья в свои излюбленные оттенки, в порыве вдохновения взмахнула огромной кистью и обрызгала все вокруг.
Крыша была покрыта густой сетью проводов – от толстенных черных до тонюсеньких серых. Пробираться через это минное поле, в любой момент ожидая получить удар током, не доставляло удовольствия. Поэтому, когда Алекс вывел нас к чистому участку, куда выходили окна, я облегченно выдохнула.
– У нее одна дорога – вот туда. – Он прочертил пальцем дугу, указав на округлую крышу вдалеке. – А у нас есть короткий путь.
Мы прошли к небольшому парапету, напоминающему длинный строй из кеглей. Охотник нырнул под зеленую пластиковую сетку и издал торжествующий крик.
– Тут он еще, родной! Саяна, лезь ко мне.
– Вождь краснокожих, вашу мать. – Побурчала я, забираясь в очередную кроличью нору.
– Вот он! – гордый собой Алекс указал на небольшую дыру. – Этот переход еще со старших классов школы помню! Я сюда девчонок водил, чтобы… – Он сконфуженно улыбнулся.
– Чтобы полюбоваться открывающимся видом, вероятно.
– С языка сняла!
– Веди уже, ловелас.
Мы пролезли в дыру и выбрались на узкий бетонный выступ вообще без ограждения, осторожно прошли по нему и свернули за угол. Едва не въехав лбом в спутниковую тарелку, я спрыгнула на сплошь ржавые жестяные листы, гулко грохочущие под ногами.
На этот раз пришлось пробираться по затемненной стороне. Здесь холод чувствовался намного сильнее, чем на солнечной. Злой ветер забирался под одежду, и, пользуясь тем, что тело взмокло по вине непривычного занятия, мстительно сжимал его в ледяных объятиях. Из-за необходимости постоянно цепляться за крышу, которая на ощупь была как айсберг, пальцы приходилось то и дело отогревать дыханием.
Наконец мы поднялись по кем-то наспех сооруженной деревянной лестнице. Бедняга скрипела при каждом движении, заставляя останавливаться сердце. Наверху кровлю, очевидно, недавно перестилали – она была матово-серая, без единого пятнышка ржавчины. Быстро миновав ее, мы уперлись в примерно двухметровую стену, густо увитую по верху колючей проволокой.
– Наринэ только что здесь была. – Озвучила я послание вибрисс. – Смотри, кровь.
– Да. – Он коснулся железной завитушки с рубиновым пятнышком.