Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра. Первый – по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска.
Второй, по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его.
Третий – Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь.
Четвертый – новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля.
Пятый – из младшей дружины, по имени Сава. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались.
Шестой – из слуг Александра, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался. <...>
Было же в то время чудо дивное... на другом берегу реки Ижоры, где полки Александра не могли пройти, нашли многое множество врагов, перебитых ангелом Божиим. Оставшиеся бежали, а трупы погибших своих набросали в корабли и потопили в море.
Два года спустя Александр одержал знаменитую победу над ливонцами при Чудском озере, и северные границы Новгородского княжества на время оказались в безопасности. Впрочем, затишье длилось недолго; Новгородская летопись под 1256 годом сообщает:
Пришли свеи и емь, и сумь и Дидман (рыцарь Дитрих фон Кивель. – Ред.) со своею волостью и множеством рати и начали строить город на Нарове.
Тогда князя не было в Новгороде, и послали новгородцы за ним, а сами разослали по волости вестников, собирая полки.
Те же, окаянные, услышав про то, побежали за море.
В тот же год, зимой, пошел князь Александр на Копорье, и пошел на емь, и был зол путь, и не было видно ни дня, ни ночи, и многим шествующим была пагуба, но соблюл Бог новгородцев.
И придя на землю Емскую, [он] иных избил, а других пленил силою честного креста и святой Софии, и вернулись новгородцы с князем Александром все здоровы.
Второе столетие противостояния на Ижорской земле, увы, завершилось тем, что в 1293 году шведы захватили западную часть Карельского перешейка, основали Выборг, заняли два года спустя Корелу (швед. Кексгольм), а в 1300 году построили в устье Невы крепость Ландскруна.
Падение Ландскруны, 1301 год
Новгородская летопись, Хроника Эрика
Крепость Ландскруна в известной степени может считаться предшественницей Петербурга, ибо стояла она именно в тех местах, где позднее раскинулся «град Петров». Эту крепость возвели на Охтинском мысу, у впадения Большой Охты в Неву; на следующее лето русичи во главе с князем Андреем Александровичем, сыном Александра Невского, взяли Ландскруну и прогнали шведов. Летопись лаконично повествует об этих событиях:
Того же лета пришли из заморья свеи в силе великой в Неву, привели из своей земли мастеров, из великого Рима от папы мастеров привели нарочно, поставили город над Невою, на устье Охты-реки, и утвердили твердыню несказанную, поставили в ней камнеметы, и похвалялись окаянные, нарекли ее Венец земли: ибо с ними был наместник короля именем Маскалк (это не имя, а титул. – Ред.); посадили в ней мужей своих с воеводою Стеном и отошли; князя великого же тогда не было в Новегороде...
В лето следующее пришел князь великий Андрей с полками низовскими, и подступил с новгородцами к городу тому, и приступил к городу, месяца мая 18, на память святого Патрикия, в пяток перед Сошествием Святого Духа, и потягались крепко; силою святой Софьи и помощью святой Бориса и Глеба твердыня та пала за высокоумье их; зане всуе труд их без Божия повеления: град взят был, свеев избили и иссекли, а иных связали и повели из города, а град запалили и разграбили.
А упокой, Господи, в царствии своем души тех, иже у города того головы свои сложили за святую Софью.
Шведская «Хроника Эрика» рассказывает о взятии Ландскруны более подробно и драматично, с присущими эпической поэзии преувеличениями.