И, несмотря на это, они приплыли к своей окончательной точке путешествия практически вровень с конным отрядом, скакавшим почти непрерывно рысью. Вот что значит река! На конях-то люди устали. Недоели, недоспали и сами, и лошадей чуть не спалили, а они, как огурчики, свежие!
Как Дмитрий и предполагал, место выхода руды сразу найти не удалось. Люди немного приуныли. На что он по-царски предлагал им еще поискать и даже пообещал по рублю, если найдут за неделю. И громко велел всем устраиваться из расчета на несколько дней, и готовить знатный ужин из имеющихся припасов растительного происхождения, местной дичи, птицы и рыбы.
Впрочем, трудно сказать, как бы дальше развивались события, и насколько бы дней у них хватило терпения (в первую очередь Дмитрию), если бы отряду элементарно не повезло. Рудознатцы, до этого упорно не находившие руду, тут нашли ее в первый же день. С чем и пошли в лагерь, где только что собирались ужинать. В доказательство они принесли несколько кусков руды.
Какой уж тут ужин! Мясо, каши, вкусные заедки — все побоку! Рудознатцы, по приказу Дмитрия, провели его к месту находки, и он самолично рассмотрел обильный выход руды на поверхность земли, буквально в нескольких шагах от реки.
Ай да рудознатцы! Ай да сукины дети! Дмитрий организовал им торжественное мероприятие. Весь отряд был построен в линейку и громко славил авторов находки, потом на виду у всех Дмитрий обнял каждого, вручил по пятьдесят рублей серебром каждому (больше в поездке не было), объявил, что по приезде в Санкт-Петербург самолично займется улучшением их трудной жизни и обязательно доложит о них милостивому царю.
А сегодня, — он осмотрел на не очень-то радующихся оголодавшихся людей, — они завалят в лодку нужный объем руды и откроют два бочонка его водки!
Теперь уже радовался весь состав отряда. С собой у них были специально взятые мешки из дерюги, с помощью которых быстро навалили лодки рудой. Плавить здесь пока былоневозможно — это он понял сразу.
Затем скептически посмотрел на итоги работы. Как же мало руды в лодках! А еще надо будет привозить Санкт-Петербург дрова для изготовления древесного угля. Ужас какой!
Нет, все-таки лучше они займутся плавкой и железа, и стали прямо здесь, а в город будут возить слитки готового металла. Всяко будет дешевле и быстрее.
Или нет?
Застыв статуей, Дмитрий стоял так до той поры, пока Никита, по старой дружбе хлопнул по плечу и предложил пропустить по стаканчику водки:
— А то люди уже застоялись и заждались обещанного вашим сиятельством.
Дмитрий понял, что слишком задумался в своих мечтаниях и трудах. А люди стояли и не решались побеспокоить сиятельного главу. Лишь старый друг сподобился. Хватит думать!
— Пошли! — хлопнул он в ответ Логинова по спине и потребовал, — всем мужчинам пить до посинения! Празднуем новое месторождение! Чем больше пьем сейчас, тем больше добудем руды завтрева!
Оставшаяся часть вечера в памяти осталась частями. Ведь попойка началась с того, что, по предложению скотины Логинова, все, в том числе и он, сразу приняли полный стакан водки, закусив кусочком хлеба с солью, потом еще стакан, чуть не выпустив из желудка обратно его содержимое.
Отдышавшись после столь резвого старта, он понял, что в дупелинушку пьян, как и большинство остальных собутыльников.
Так он еще не разу так не надирался. Саша не был знаком с таким высоким средневековым темпом, а Дима — такой крепкой водки будущего из XXI века, не ведомой современниками ХVIII столетия. Теперь оба познакомились со всем этим до зеленого змия, а Дмитрий еще и оказался в состоянии пьяного изумления.
Следующие порции водки были меньше и к нему подавались основные блюда ужина. Конечно, боярин Дмитрий (как называли его рядовые члены отряда) не страдал ни от недостатка ни от мяса, ни от хлеба, щедро заедая спиртные напитки. И все равно, как и все, назюзюкался до бровей.
Утро он встретил у берега ручья, чудом не захлебнувшись. Смутно помнил, что очень сильно хотел пить (уже не выпить!) и, поскольку, более или менее трезвых, проще говоря, хотя бы умеющих ходить вокруг не было, — тот же Никита лежал неподалеку и носом выводил оперные арии изумительной красоты — то Дмитрий сам пошел ( точнее пополз) к недалекому ручью. Что он там делал, он не помнил, но, наверное, все же попил. Ох, как болит голова.
«Это месторождение следует назвать болезненным, или, — подумал он про себя, — больным? Надо же ему вчера лукавый такую мысль подсказал — отпраздновать находку».
Дмитрий прислушался. Кто-то, как медведь, ходил рядом, продираясь через кустарники и проходя по наклонным (вверх и вниз) галечным берегам.