— Государь, там свинина с чем-то. А вот с чем лучше не знать, а то, поди, стошнит ненароком. Но не отрава точно. И сытно, пару пирогов съешь с водкой, так до обеда хватит.
Петр, сморщившись на слове «водка», повернулся к Дмитрию, — мол, что за у тебя ерунда в пирогах, травить вздумал?
— Вареная картоха с овощами и зеленью, — пожал плечами Дмитрий, — со свининой очень даже вкусно и сытно. Али ты еше не понял, государь?
— А-а, — разобрался, наконец, Петр, — я не разобрался сначала, теперь вспомнил. Картоха, да! Просто редко еще на наш российский стол ставится. А так приятно.
Царь с огорчения (или со смущения) налил себе второй стаканчик, причем полный, выпил его. Потом вспомнил про собутыльников, набулькал Никите в стакан. Хотел Дмитрию, но тот свой со стола убрал, вежливо отказался:
— Извини, государь, не досуг сегодня. Бываю здесь редко, а глаз хозяйский нужен. С пьяну намудрю, потом переделывай. Я лучше вот смородиновый взвар с медом. Очень вкусно.
Заговорили о пчелах, раз уж с медом стали вкушать. Дмитрий покручинился, что в Прибалтике, в принципе, много цветов, пчел можно держать сотнями улей на хозяйство. Хотя бы одно такое на три-четыре деревни. А отсюда получать хоть своим, хоть на рынок, многие пуды хоть меда, хоть воска. Да руки не доходят, государь, а сами крестьяне не додумываются.
Дмитрий намекнул довольно прозрачно. Дескать, отпусти меня пока на отдых, свое вотчинное хозяйство большое, надо навести порядок. А то ведь сколько денег проходит мимо!
Петр это понял и сразу же жестко отказал:
— Об отдыхе даже не думай. Брат мой Карл вскоре наведает на восток, в России разор, а ты отдыхать. Рано тебе, тесть твой сейчас отпущен со службы и хватит. Или вот, — оживился он при виде Даши с сыном, — жена пусть на хозяйстве находится. Самое бабье дело.
Даша села рядом, жестом показав няне куда посадить сына. Поморщилась, услышав окончание разговора. Накануне они невзначай поговорили с царем, что надо бы и Дмитрию хоть немного похозяйничать в обширной княжеской вотчине. Да и свое хозяйство уж как год хозяина не видит. Приказчики, конечно, управляют, но как? Так ведь и разоришься, а царю дела до этого нет. Просись, под лежалый камень вода не течет. А вдруг отпустит!
Теперь и Даша увидела — вдруг не получилось. Царь Петр Алексеевич водку пьет охотно, и, судя по всему, девок щупает, не ручается, но мимо себя поданных не пропускает. Государство, прежде всего, и нечего тут!
Дмитрий, уже привыкнувк тому, что Петр легко отрезывает все хотелки, и не только ему, но и другим приближенным, холодно относясь к самым жалобным и, вроде бы, искренним просьбам, только отпил глоток чая.
Но Даша, как настоящая женщина, тем более, очень красивая и княгиня, всегда считающая, что реальная объективность сломится под натиском ее субъективного желания, продолжала настаивать, пока царь в запале обматерил ее и ушел из-за стола.
Жена, не видя субъекта спора и, соответственно, его объекта, обратилась, естественно, к мужу. Но тот, в кои-то времени кормя сына Александра, лишь отмахнулся:
— Я тебе сразу же говорил, что сейчас не имеет смысла отпрашиваться. И, тем более, настаивать. Хорошо еще, что царь Петр тебе в морду не дал, видимо учел, что ты глупая женщина, пусть и красивая.
В общем, попаданец, очень недовольный диалогом жены с государем, со своей стороны наговорил Даше много нехорошего. Так что она ушла из-за стола уязвленная и очень злая. В часть этого, она буквально вырвала из рук мужа малолетнего сына, и гордо ушла с ревущим Александром.
Дмитрию же было не до этого. Пароход, наконец, пришел к очередной искомой цели — угольной шахты. Петр немедленно ринулся к земной тверди, благо она не так уж далеко. Дмитрий за ним. Точнее, конечно, не за ним, а параллельно с ним в угольную шахту. На этом объекте они собирались остановиться на целый день. или всего лишь день, кто как оценит. А вот Дмитрий сразу понимал, что он никак не уложится.
Ведь ладно бы контроль заработниками всех рангов и чинов. Так он еще запланировал общую модернизацию технологии угольной добычи. Разумеется, не до шахты XXI века, но провести максимальную механизацию этого времени. То есть, с одной стороны, до тех пор, пока позволит уровень экономики начала XVIII, а это, во-первых, энергетика (двигатели), во-вторых, наличие имеющего металла. А его еще очень мало, даже железа.
С другой стороны, степень его личного знания. А он, к сожалению, очень мал. Ведь говорили же ему, иди учиться на инженера, в любую эпоху в сметане будешь. Тогда посмеялся — зачем мне эти знания, а вот теперь плачу, но поздно уже. Все мы умны задним умом, а потом рыдаем!
Кое-что он, конечно, сделает — и мельницы, водяные и ветреные, и даже паровые машины, пример уже есть на пароходе, но должен был делать во много раз быстрее.