Зато такая большая группа совсем не боялась плотоядных зверей. Скорее, они сами боялись и бродили от них подальше. Так что все четверо спали крепким сном, ведь после гомона и шума вечером, причем казаки, по-видимому, специально шумели, бдительных дозорных, постоянно парами обходивших лагерь, кого и чего боятся?
Парохода они достигли ночью на вторые сутки. Правда ехали не только в светлое время, но и в темное, зато ночевали в сравнительно комфортабельной каюте, а Дмитрий так и еще с женой. Даша, между прочим, так нему соскучилась, так забеспокоилась из-за затянувшегося рейда, что даже почти не ругалась, наоборот, все ласкалась. Поняла, оставаясь соломенной вдовой, как плохо без мужа!
Единственно, кто не радовался парохода, так это казаки. Нет, концовке короткого похода они тоже обрадовались. Почетные и очень важные гости прибыли вовремя и без проблем, царь даже прикзал им выдать по этому поводу по два фунта крупы перловки на каждого и четверть пуда муки на всех из корабельных запасов. И даже печеного хлеба
Однако, дымный, пропавший корабль с двигателем на каменном угле им очень не понравился. Поначалу они вроде бы собирались ночевать на деревянной, безопасной от дикого зверя палубе, но потом, поужинав, передумали и быстро собрались на берег, — дескать, лошадей на ночь охранять.
Ночевали казаки, впрочем, в зримом расстоянии. И когда ранним утром, едва только засветлело, а пароход пустил пары и пошел в путь, едва подав голосом гудка, казаки закричали, замахали руками. Для них все закончилось, а на обратном пути они еще хотели поохотиться на лосей.
А вот на пароходе, наоборот, набирались сил. Поход, требовавший определенных физических сил, но суливший общего морального покоя, потихоньку завершался. Даже Даше взгрустнула. На пароходе можно было постоянно быть в дезабилье, простоволосой. Конечно, кругом много мужчин, но в большинстве они были крепостные, то есть и не полностью люди (феодализм!), а с остальными она заключила молчаливое соглашение. Они «не видят» ее домашнюю, а она разрешает им пить вечную водку.
А теперь, в Санкт-Петербурге, опять надо хорошо одеваться даже дома, тщательно причесываться и всегда следить за своим языком!
Ну а Дмитрий, проснувшись утром и, в первое время не поняв, где он находится и почему кровать качается, будто он на воде, быстро опомнился. Кажется, он вместе со всеми благополучно возвращается в родимый дом, к свадебному развеселью. И пусть гости уже разъехались (не дай бог, еще остались!).
И оба рудника, недавно подаренные царем, ему понравились. Он уже показал это, наградив местное начальство обеих рудников и дав ему на руднике с железной рудой еще крестьян. Причем Петр, судя по прозрачным намекам, хотел бы, чтобы он переселил в окрестности Санкт-Петербурга, его парадиза.
Можно, он и так почти половину своих крестьян и тестя переселил в Прибалтику. И новым собирается, чего уж. Заодно попросит землицу вблизи столицы. Ее еще много здесь пустой и ничейной, мало людей! Когда он скажет, что собирается переселить подаренных им царем сюда, он только порадуется.
Когда само государство перемещает в Санкт-Петербург работников, то как бы они не работали, их все равно надо кормить, одевать-обувать, даже с жильем беспокоится. И чиновники эти, постоянно все воруют. А Алексашка Меньшиков первый! То ли дело, справные хозяева. Им только дашь крестьян где-нибудь в Подмосковье или в Твери, так они само побеспокоятся, за свой кошт, посадят на землю и крестьяне начнут кормить, не их надо кормить! И деньги налоговые будут давать.
А в Санкт-Петербурге что ж, придется самому работать и многих людей, в первую очередь своих крепостных, заставлять. А что, обычная судьба сановника-феодала где-то в XVIIIвеке. А как же еще иначе?
Он поднялся. Даша, устав играть роль самовластной помещицы, пардон, еще вотченницы, даже не пошевельнулась, хотя, наверняка, почувствовала, что ее муж встал.
Пусть, мужчины сильные и крепкие, должны работать и за себя и за свою женщину. То есть вслух она не говорила, но по поведению можно было догадаться. Она долго охотилась, нашла и захватила мужчину. Теперь уже она родила сына. Осталось только его воспитать, как настоящего князя Хилкова! Ну а муж хотя по хозяйству занимается, раз больше ни к чему не приспособлен.
Мысленно смеясь и хмыкая в такт мыслям, он сначала сходил в санитарную комнату, по нужде и умыться. А уже потом на палубу. Там, по традиции, они кушали строго по времени. Впрочем, опоздавшие и страдающие плохой памятью не страдали. Большая кухня с тремя поварами всегда была рала накормить голодающих.
На этот раз завтракали не на открытой палубе — там было излишне зябко и сыро, а в специальном большом помещении, типа каюта. Петр уже сидел за столом и вяло ел перловую кашу с тушенкой. Об этом, кстати, надо упоминать отдельно.