Крестьяне оживились, зашевелись. Барин, видать, добрый, незлобливый сегодня, можа простит православных своих хрестьян. Дмитрий подтвердил:
— В последние лета я был занят и вы этим, держиморды, пользовались, налоги недоплачивали. Вот я вас, нехристи! — пригрозил он плетью всему крестьянскому миру.
Крестьяне дисциплинировано молчали, ожидая продолжения. Может, смилуется все же барин, пожалеет православных, а то ведь хуч помирай!
— Я вот что думаю, если буду отбирать недоимки, то вы сразу обнищаете, а зачем вы мне нищие. Опять же не по православному, — он прилюдно перекрестился, глядя на бедную деревянную церквушку, которую еще второпясь построили при нем при прошлом приезде, — короче говоря, — приговорил он, наконец, вывод, — мои владельческие повинности вы возвращать не будете. Но за это я вас накажу:
— Во-первых, платите мне не двадцать долей от натуры, что есть у вас в крестьянском хозяйстве, а в этом году тридцать;
Во-вторых, построите мне трактир и будете продавать туда двадцать долей, да что б не приезжать мне сюда и не требовать с изнова, а сами давали трактирщику;
В-третьих, церковь снова срубили, а то ведь стыд и срам. Господа не боитесь, охальники?
— В четвертых, старосту вашего вы прилюдно высечете. Пока тридцать плетей, а коли еще, что обнаружите, то за одну копейку плеть. Моли бога, Архип, чтобы перед Господом был чист!
Крестьяне в разнобой благодарили барина, что пожалел их, сирот, не разорил налогами большими. А Дмитрий вдруг смертельно устал. И то ведь, долго ехал, дорога мучительная, а потом сразу на крестьянский сход, бороться с этими паразитами. Так ведь и на то свет уйдешь.
Да и то, если говорить перед собой честно, недоимка-то у них была невместная, вместо двадцати долей (процентов) давали пятнадцать, самые наглые десять. Им, кажется, много, да и для отдельных крестьянских хозяйств действительно значительно, если сразу потребовать, так и разоришь невзначай. А вот ему владельцу (вотчиннику) так и ничего. Новпредь что б не лукавили, а то просто засеку!
Отдыхать и обедать Архип повел к себе, а Дмитрий не отказался. А чего ж, дом большой и не чистый, во всяком случае, тараканы нагло не бегали на глазах у гостя. Знают свое место, сволочи! Опять же обед должен быть хорош. Вот и посмотрим, какой он хозяин! Ведь хитрость и пронырливость не всегда синоним хозяйственности.
Пришли. Семья от барина, конечно, спряталась, но не вся, сразу видимо большая. А мелочь ихняя и не думала скрываться, ползали по полу. Впрочем, Дмитрий поначалу оглядел обстановку. Богатый все же крестьянин, Архип, такого и не грех грабить.
Пол у него не как обычный, земляной, а деревянный. Истоплено по-черному, но не как попало, с бедняцким очагом, а из печки. И стены чистые, без копоти, ясно, что жена заботливая, хозяйственная.
А вот жена его не то что удивила, просто поразила. Он-то думал, что она будет такой маленький колобок, домовитый, опять хозяйственный. Конечно, скромная, стыдливая. А оказалась, жена его Акулина Авдотьевна, это его Архив назвал, прямо-таки по имени-отчеству, гренадер по росту и унтер-офицер по характеру.
Она как начала говорить, так Дмитрий и сел, хорошо хоть на скамью, не на пол. Голос был глубокий, до черта прокуренный (откуда?), с четкими фельдфебельскими нотками и прокурорскими сентенциями.
Сначала он подумал, что мужику не повезло, и он попал под женский каблучок, или, если поравнять по времени, под лапоток. Потом посмотрел на очень даже миловидное лицо, габаритную фигуру (иначе и не скажешь). Да, пожалуй, он поспешил. Женщина, если не любит, ни за что 14 детей не родит!
А как сел за стол, то твердо понял, нет, ему чертовски повезло. Какая она повариха — мастерица! Такие славные соленые грибочки, да прожареные караси, такой суп по-деревенски и тушеная говядина с картофелем он еще не едал.
Тут ведь дело в нюансах. Что-то не добавил, что-то не пожарил, что-то переварил, и вот получилась ерунда. Или, наоборот, получилось по-божески, нечто вроде амброзии. Акулина, кстати, имела руки божеские.
— В трактир не хочешь ли идти, кухарок местных научишь не портить продукты?
— А что, пожалуй, и пойду! — вдруг согласилась Акулина, хотя по XVIII веку, она обязательно должна была отказаться. Вот женщина! Если бы увидел ее, то обязательно женился. А так чего уж. Он женат и по любви, его Даша все волосики повыдергивает, и это, как минимум. Да и Акулина имеет 14 детей, вон старшая дочь какая милая!
И Дмитрий сделал по-простому — выпил стаканчик (свой в отличие от остальной посуды) водки (тоже свою). А Архипову водку в большой глиняной кружке, кое-как обожженной, он отдал своему кучеру — обещал ведь! — закуску еще разрешил взять — кусок говядины. Правда, тот не согласился, взял кусок ржаного хлеба да деревянную ложку соленых грибочек.