У райских врат сидел старик суровый,
Глаза воздев по-совьи,
Ночей не ведая, ни дня,
У Рая вечная возня.
Властители, стяжатели, прелюбодеи,
Раскаявшиеся - поверить ли? - злодеи -
Все тщатся в Рай попасть,
Когда их ожидает Ада пасть.
И снова шум. «Ну, нет покоя! -
Апостол заворчал. - Ах, что такое?»
Прислужник Люцифера Асмодей,
Иль Ариман, принес мешок костей
И бросил, как попало.
Но некто в нем восстало.
«Кого привел?» - спросил апостол Петр.
«Последний русский царь!» - ответил черт.
«Он разве не отрекся и не сгинул?
Зачем же откопал? - апостол кинул
На беса удивленный взгляд. -
Унес бы прямо в Ад!»
Мешок весь засветился, как экран на сцене,
И царь живой возник на некое мгновенье.
«Что, чудо воскресенья?» - оробел святой.
И тут два ангела, сияя красотой
В полете вдохновенной,
Не ведая преград во всей Вселенной,
Сошли из высших сфер:
Архангел Михаил и Люцифер;
Ведь падший ангел - ангел света,
С очами, полными привета,
Хотя впадающий во гнев - от клеветы,
Творец мечты и красоты.
Апостол оживился: «Очень кстати!
Вожди враждующей небесной рати,
Заблудшая душа царя
В Рай просится...» - «Ну, это зря!
Он славен только тем, что был расстрелян
С семьей своей. Подвергнут казни и Емеля...» -
Чуть усмехнулся Люцифер.
«Разбойник не пример!» -
Архангел Михаил взглянул с укором.
«Здесь все равны. Уж слишком много крови
В войне с народом и народов царь извел
И к гибели империю привел, -
Вина безмерная при счете строгом
Перед людьми и Богом!»
«Всему на свете есть конец.
И в гибели сияющий венец, -
Воспомня о Христе, вздохнул апостол. -
Но здесь не так все просто...»
«Он добрым семьянином был. Жену любил!» -
Архангел Михаил лишь повторил,
О чем на разные лады твердили,
Уж потому что их убили.
«А лучше б он ее возненавидел! - рек,
Известно кто. - В ней воплотился рок,
Несчастный для царей и государства,
Вступившего на путь ликующего братства!»
«Женою что ли был он отрешен? -
Архангел Михаил, казалось, был взбешен. -
Она его любила, говорят, до страсти!»
«К нему ли, простофиле? К царской власти.
Она им управляла - с мужиком,
Подпав под власть его кругом!»
«Как! В фаворитах у царицы, -
И это чудо мне не снится, -
Ходил простой мужик? -
Заохал, весь смеясь, старик. -
Подать его сюда. Свидетель важный!» -
И вытер лоб, от пота влажный.
Смутившись, царь призвал жену из синема.
Она, казалось, рада, без ума,
Ласкалась с царственной осанкой
Красивой куртизанки
И все клялась в любви,
Кусая губы до крови.
Меж тем из Ада во мгновенье ока
(Там время, видно, не имеет срока.)
Явился мужичок, принявший вид
Предсмертный, как он был убит.
«Святой отец! Мое почтенье.
Я знал, мне будет возвышенье
До райских кущ, - согнулся хлыщ,
Разбухший, посинелый, словно свищ. -
Цари! Мы в мире дольнем знались!»
Мужик и царь облобызались.
Царица пала ниц, как пред Христом,
Пред сим разгульным мужиком.
«Вот так она царила
И мужа погубила! -
От возмущенья вспыхнул Люцифер. -
И царь сей мученик, святой пример?»
«А суть здесь в чем?» - апостол ждал ответа.
«Что ж прямо не спросить у президента?» -
И Люцифер лишь подал знак,
И Асмодей явился, как дурак,
Неся, весь пригибаясь, пребольшую тушу:
«Да-с, легок на помине. Отдал Богу душу...»
«Кого ты притащил? Ведь он еще живой, -
Сказал святой. - А это уж разбой!»
«Преставился. Уж члены коченели.
Пожалуй, оживить опять успели?»
«А он такой, полуживой, полумертвец, -
Архангел вспыхнул весь. - Ему б еще венец.
Ведь властью обладает царской
И правит без сомнений и опаски
С одною целью - разрушенья
И поношенья
Всего святого на Земле,
Преступник, торжествующий во зле!»
«О ком ты говоришь? О Сатане ли?
Ну, прямо все осатанели, -
С улыбкой к Люциферу обратясь, святой,
Его он не коснулся клеветой. -
Что ж мир перевернулся наизнанку?
На тронах восседают лишь останки?»
Меж тем у Рая Божий суд вершится.
«Что скажешь ты, Денница?»
«Раскаялся и благ?
Пусть так.
Какое дело мне до всяческих ничтожеств?
До нищих духом? Боже!
Гонимы лучшие умы
От века в век, и торжествует царство тьмы,
Из Ада восходя до света,
И в войнах содрогается планета,
Прекрасная, вся в зелени, в цвету, -
Не ты ль, Господь, в ней воплотил свою мечту?»
И небеса, за сферой сфера,
Отверзлись, словно зов,
И Люцифера
Ко трону Бога вознесло.
На просиявшем благодатью небосклоне,
Из света возникая, Бог воссел на троне,
Со сонмом лучезарных слуг,
Восставших в полукруг.
И Люцифер предстал пред ними,
Весь светел, горд, хотя по-прежнему гонимый.
«Я узнаю тебя, Денница!
Ужель изгнание его все длится?»-
Господь сказал
И слово милостиво дал.
«В Эдеме я ль взрастил познанья древо?
Иль мною из ребра Адама Ева,
Прелестная жена,
Ему в соблазн и грех сотворена?
Когда б не воля Провиденья,
Ведь ясно, не было б грехопаденья!»