Распушив и без того пушистый хвост, Харон рычал и скалился.
— Харошик… — неуверенно пробормотала Рита, впрочем, уже без особой надежды в голосе.
Вроде бы когда кошки плохо себя чувствуют, они так себя не ведут — напротив, стремятся спрятаться, скрыться ото всех, забиваются в самый дальний пыльный угол и тихонько страдают в одиночестве.
Улучив момент, Харон спикировал со шкафа прямо на диван, задрал хвост и боком унёсся куда-то в глубину квартиры, слегка буксуя на скользком паркете.
И в тот же самый момент она заметила периферийным зрением какое-то движение за окном. Как будто бы человеческий силуэт, только размытый и нечёткий.
Девушка резко обернулась — но видение исчезло без следа.
От переутомления померещилось…
Конечно, больше суток не спать! Она ведь так и не отдохнула толком после ночного квеста. Так, вздремнула на пару часов под монотонную песнь перфоратора. Соседи за стенкой всё никак не могут осилить свой ремонт.
Окончательно осознав, что поработать над оптимизацией кода ей сегодня вряд ли удастся, Рита накинула куртку и вышла из дома.
Может, на свежем воздухе к ней вернётся ясность ума?
Ноги сами понесли её к метро. А уже через час Рита стояла перед парадной того самого дома с ротондой.
Дом как дом.
Ничего необычного.
Убеждая себя, что необходимо взглянуть на вещи критически, девушка несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем взяться за дверную ручку.
Внутри всё было так же, как и ночью — только чуть менее помпезно. Стены, разрисованные наивными надписями, затоптанный пол, грязноватые оконные стёкла…
Послышались неспешные шаркающие шаги — по лестнице спускалась пожилая дама. «Все стены изгадили, Сталина на вас не хватает…» — донеслось до неё недовольно-ворчливое.
— Вообще-то я не прикасалась к вашим стенам, — сказала Рита хлопнувшей двери. — Мне и рисовать-то нечем: ни краски, ни фломастеров.
Пустота не ответила. Пожав плечами Рита принялась взбираться наверх — скорее из чистого упрямства, чем из любопытства.
В ночь квеста Ротонда была до краев наполнена мистической атмосферой, пропитывавшей буквально каждый квадратный сантиметр пространства, сочащейся из каждой трещинки. Но насколько волшебно и чарующе это место смотрелось тогда, настолько сейчас, при свете дня оно выглядело рутинным, будничным и банальным. Обычная парадная обычного дома так называемого «старого фонда», к тому же размалёванная так, что прости господи.
Поразительно…
На самой верхней лестничной площадке также не обнаружилось ничего примечательного. Дверь, в которую она вошла вчера, разумеется, никуда не делась. Она выглядела как самая заурядная дверь. И, конечно, была заперта.
Рита звонила минут десять. Потом стучалась кулаками — пока из соседней двери не выглянул взлохмаченный седовласый дедок в трусах и майке.
— Чего шумишь? — сердито проворчал он. — Не видишь: нет никого.
— А вы знаете, кто там живёт? — не растерялась Рита.
— Никто не живёт, — отрезал дед. — Контора какая-то эту квартиру выкупила.
— Какая контора?
— А бес их разберёт! — внезапно обозлился старик. — Не знаю и знать не хочу. Не моё это дело. Бизнес там у них, понимаешь…
Рите очень не хотелось уходить восвояси ни с чем. И всё же стоило быть честной хотя бы перед самой собой: в Ротонду она приехала напрасно.
Если и был здесь прошлой ночью проход в параллельный мир, то сейчас он крепко-накрепко закрыт.
«А чего ты ожидала, милая моя? — ехидно хмыкнула она. — Тео ведь русским языком сказал: проход способен открыться в строго определённые дни и часы, когда в тонких мирах что-то там с чем-то сходится».
И в самом деле, если бы проход вдруг оказался открыт, рискнула бы она вновь сунуться в тот мир, зная, что «нелегалов» там встречают не очень-то дружелюбно?
Сердце сжалось, в груди беспокойно заворочался дух авантюризма, крепко спавший всю её жизнь и теперь наконец вознамерившийся пробудиться и настойчиво заявить о себе.
Да.
Рискнула бы.
А что было бы после, неважно.
Рита поймала себя на том, что стоит, уставившись немигающим взглядом в глухую стену, и рассеянно улыбается осыпающейся штукатурке. Неизвестно, как долго она простояла бы так, но неожиданно девушка ясно услышала, как кто-то негромко позвал её по имени.