- Вытащи его, вытащи, - теперь я молила об этом, зная, что ребенок не выживет в мертвом теле. Оставалось только его извлечь… только так его можно было спасти. О себе я уже не думала.
Он вздрогнул, отворачиваясь от меня. Он пытался сосредоточиться, я видела это, но ему было нелегко. Нерешительно наклонился, закрыл глаза и медленно открыл их.
- Быстрее, - прохрипела я, закатывая глаза в агонии. Все замерцало перед глазами, и сознание стало отступать.
Новая боль не дала мне отключиться. Я закричала, когда снова почувствовала удар в легкие. Мое дыхание стало совсем тяжелым. На этот раз мне не удавалось прокашляться между криками. Я захлебывалась.
Я ощутила сильное нажатие внизу живота. А затем раздался звук, будто скала крошится или раскалывается гранит, ударяясь друг о друга.
И затем боль ушла, ничего больше не давило на мою грудную клетку изнутри.
- Это девочка, - сказал Эдвард где-то рядом со мной.
- Дай мне ее, - прохрипела я с трудом и протянула руки в пустоту, видя только темноту перед собой. Я хотела защитить своего ребенка.
Что-то маленькое и горячее легло в мои руки. Оно было укутано покрывалом и едва шевелилось. Оно не кричало и не плакало.
Девочка, осознала я, с громадным трудом фокусируя на маленьком существе свой взгляд. Такая маленькая. У нее было личико ангелочка. Совершенно такое же прекрасное, как и у ее отца. Глаза были на удивление осмысленными, внимательно меня изучающими. Я улыбнулась своей девочке. Она улыбнулась мне в ответ. Ее крохотные ручки потянулись ближе, и я прижала ее в своей груди. И сразу почувствовала боль.
- Ах, - удивленно вздрогнула я, и ребенка немедленно оторвали от меня. Окончательно обессиленная, я слабо наблюдала, как Эдвард откладывает мою девочку в сторону – прямо на пол, хоть и в покрывале. Его взгляд был совершенно обезумевшим, и холодные пальцы коснулись груди – там, где была моя новая боль. Все его лицо и руки были красными, перепачканными в моей крови. Даже волосы.
- Белла… - прорыдал он, подползая ближе. Его руки дрожали, когда он захватил ими мою голову, прижимая к себе. Он стянул меня с дивана в свои объятия, но я уже даже не чувствовала этого. Мое тело не чувствовало ничего: ни боли, ни прикосновений. Оно было обессиленным.
- Белла… - повторял он, рыдая, снова и снова, и гладил меня по волосам.
Я понимала, что жить мне осталось от силы несколько минут, и подняла руку, чтобы коснуться его лица. Он зарыдал сильнее, и качал меня на руках, не желая отпускать. Он тоже видел, что я умру.
Я уловила слабое движение в стороне и повернула туда голову.
- Посмотри… - вяло пробормотала я, и моя рука едва качнулась, показывая в сторону кухни. – Она ползет?
Эдвард послушно повернулся, его рыдания не прекращались ни на мгновение. А я была спокойна, даже умиротворена. Я была почти счастлива.
Моя девочка вылезла из-под одеяла, в которое ее укутал Эдвард. Довольно шустро для новорожденной она ползла к столу. Это было удивительное зрелище. Нигде такого не увидишь. Только мне так повезло. Я родила чудесную и совершенно особенную дочь, которая может ползать сразу, как только родилась. Мне было некогда задумываться о том, возможно ли это. Я просто наблюдала за ней… пока еще могла.
Эдвард все качал меня на своих руках. Его всхлипывания причиняли боль моему сердцу, но не настолько, чтобы не следить за фантастическим действом, происходящим перед моими замутненными слабостью и потерей крови глазами.
Вот моя малышка хватается за ножку стола. Хруст, и стол слегка заваливается набок. Все лекарства скатываются с него, ударяя ее по голове. Это ничего, она же сильная. Это ей нипочем. Я улыбаюсь моей шалунье – она такая забавная.
Девочка садится, совершенно голенькая, в ее руках стаканчик, из которого я пила. Он рвется маленькими пальчиками, как будто сделан из бумаги… и теперь в ручках у ребенка красный пакет. Р-раз, и все ее маленькое личико, ручки, кругленький животик – окрашиваются в красный цвет. Теперь она чумазая. Ее пальчики проворно разрывают пакет до конца, а затем берутся за следующий…
- Это стоило того, чтобы умирать? – потерянно шепчет мне в ухо Эдвард. Его лицо прижато к моему лицу, дыхание хриплое, со всхлипами.
- Конечно, - ни секунды не сомневаюсь я, вяло взмахивая в сторону девочки рукой. Я даже пытаюсь улыбнуться. – Посмотри, Эдвард! Посмотри… такая хорошенькая…
- Ты понимаешь, что она делает? – голос Эдварда не громче шепота, совершенно разбитый, затравленный, обезумевший от горя.
До того, как он спросил, я и не думала. Но сейчас до меня дошло.
- Пьет кровь? – без удивления спросила я, когда поняла, что красный пакет – это, видимо, кровь для переливания. Перед глазами стали расплываться цветные пятна, но я все еще не готова была уйти. Я хотела посмотреть еще немножко…
- Да, - прохрипел Эдвард.
Я медленно перевела на него усталые глаза, и он положил меня на спину, наклоняясь ко мне. Моя рука с трудом поднялась, чтобы коснуться его прекрасного лица. Все казалось таким нечетким… нереальным… слишком фантастическим… И слишком быстро все заканчивалось, не успев начаться. Я еще столько не успела спросить у него!
- Я думала, вампиров не существует… Джейкоб рассказывал, но я не верила… думала, это сказки, чтобы пугать ими непослушных детей… - рассеянно прохрипела я, мой голос слишком слабый. Но Эдвард расслышал.
- Чудовища существуют, Белла, - прошептал он с болью, его пальцы не останавливаясь гладили мое лицо.
- Она не чудовище, - не согласилась я, пытаясь взглянуть на свою дочь, но моя голова уже не хотела подчиняться. – Жаль, что я не увижу, как она растет…
Эдвард зарыдал, как раненый зверь, роняя голову на мое плечо, но я не имела сил поднять руку, чтобы утешить его.
- Не уходи… - рычал он, в его голосе настоящее безумие.
- Пожалуйста… - слабо попросила я, – позаботься о ней…
- Нет, нет, - его искаженное болью лицо снова надо мной. И он целует меня… снова и снова… жаль, что я уже не могу в полной мере ощутить этого. – Не уходи, Белла…
- У меня нет сил остаться, Эдвард… - мое тело становится совсем слабым. Невесомость окутывает, качая, словно в белом легком воздушном гамаке.