- Все как наказали, Ваше Преподобие! – зачастил тот. – Траву сушеную – в тесто, тесто – на раскатку, ну а далее в печь. З-з-запах от печений, правда… душный идет. Я ведь, почитайте, уж с десяток лет как здесь лавку держу, а прежде – у отца в помощниках бегал. И ни единой жалобы еще на мой хлеб!.. Бывало, вестимо, злые языки напраслину возводили – но оно ведь завсегда так, завистников хватает. Благодарение Господу, не верит народ: берет и знает, что Жак Хлебопек в муку кору древесную аль желуди не подмешивает! Да и ни к чему оно мне: люди у нас нонче на расправу скорые, особливо ежели до нашего брата пекаря дело доходит… А вы, Ваше Преподобие… прощеньица прошу… что ж это за траву диковинную в сладость подмешали?..
Спросил – и сам испугался. Дернул же нечистый такие вопросы архидьякону Жозасскому задавать!.. Тот однако, вопреки ожиданиям, не осерчал – ответил спокойно:
- Лекарство готовлю, сын мой. Снадобье горькое, а в печенье его и ребенок проглотит – не заметит.
Даже глазом не моргнул, озвучивая эту дикую ложь в ответ на ожидаемый вопрос. Но пекарь, кажется, проглотил и вполне удовлетворился: покивал понимающе, дескать, знаем-слышали, какой вы ученый человек, святой отец. Недоверчивый блеск хитрых зеленых глаз сменился даже некоторым уважением; пекарь подобострастно откланялся на прощание и вернулся к своей печи. А Фролло, снедаемый нетерпением, поскорее закутался в извлеченный из небольшой торбы плащ, загрузил вместо него свои покупки, и через минуту из лавки вышел никому не интересный мужчина неопределенного возраста, быстро спешащий по улице Сент-Оноре к одноименным воротам. А дальше – сорок минут ходу широкой дорогой, ведущей в предместья, и еще десять – неприметной узкой тропой, пересекающей довольно густой пролесок. Боже милосердный, не пройдет и часа, как он снова увидит ее!..
Комментарий к /////////
¹ Neufchâtel — сыр из коровьего молока (производится в Верхней Нормандии) с сухой корочкой, покрытой белой плесенью. Grand cœur («большое сердце») – одна из традиционных форм данного сыра со времен Столетней войны, когда француженки подносили английским воинам сыры в виде сердца.
========== ////////// ==========
Проснулась Эсмеральда резко, разбуженная каким-то кошмарным сновидением, которое тут же вылетело из головы. Она широко раскрыла глаза, пытаясь оценить, который час и ушел ли ее мучитель. Пару минут настороженно прислушивалась к уютной тишине и тихим шорохам, доносившимся с улицы, после чего осмелилась сесть и оглядеться: комната была пуста. Облегченно выдохнув, цыганка соскочила с постели; ужасно хотелось есть. Неизвестно, когда вернется ее тюремщик, один вид которого лишал всякого аппетита, а потому неплохо бы поторопиться. Кажется, солнце уже неумолимо движется к полудню, целеустремленно карабкаясь на вершину своего ежедневного путешествия.
Зачерпнув полкружки воды, цыганка долила остальное из кувшина с вином. Оторвала себе ломоть ячменной лепешки, с аппетитом умяв его вприкуску с ароматным сыром и желтым сливочным маслом. Насытившись, красавица неподвижно застыла на низкой лавке, так и не выпустив из рук опустевшую глиняную кружку. Она думала о странном поведении монаха, о жестокой судьбе, отдавшей ее в руки сумасшедшего, о Фебе и, в связи с последним, немного – о Квазимодо. Зародившаяся накануне мысль что, быть может, глухой что-то напутал, быстро окрепла и почти уже укоренилась в ее наивном сердечке. В связи с этим перед плясуньей встала неразрешимая задача: с одной стороны, она любым способом должна была уберечь возлюбленного от грозившегося убить его архидьякона. С другой, если Феб, несмотря на ее слабость и ложное признание, по-прежнему любит ее, она обязана сохранить себя для него! Какое счастье, что похотливый поп еще не успел претворить в жизнь свои отвратительные намерения!..
Решительно, девушка не находила никакого объяснения непоследовательным действиям священника: сначала он проклинает ее и отдает под пытки, а после – клянется в любви; затем пытается изнасиловать и угрозой вынуждает покинуть убежище – но и здесь, где никто и ничто не в силах помешать ему, дважды останавливается на полпути. Нет, он безумен, в этом нет сомнения. Только так можно хоть как-то растолковать его поведение. Значит… значит, все еще может перемениться?..
То немногое, что Эсмеральда знала о помешанных, ограничивалось ее невольным «знакомством» с затворницей Крысиной норы, которая постоянно поносила и проклинала и танцовщицу, и все цыганское племя, стоило только девушке пройти мимо Роландовой башни. Единственное, что плясунья хорошо усвоила, так это то, что сумасшедших лучше лишний раз не раздражать и, уж во всяком случае, не пытаться вступать в спор. Быть может, если монаха не злить попусту, да и вообще вести себя как можно незаметнее, он смягчится?.. Быть может, отпустит ее и вернется к своим молитвам?.. О, как глупо надеяться на это! Но на что еще ей остается уповать?!
Кружка пошатнулась, выскользнув из ослабившейся хватки; Эсмеральда вздрогнула от тихого стука и тряхнула прелестной головкой. Огляделась в полумраке комнаты. Прошлась из угла в угол, не зная, чем занять себя. Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, цыганка начала изучать место своего заключения, старательно убеждая саму себя, что ей это и правда интересно. В маленьком прохладном подполе обнаружились пара запечатанных кувшинов, внушительных размеров головка канталя, который она уже успела опробовать, масло, соленая рыба и свинина; с крючьев свисали пара закопченных колбас – деликатес, какой плясунье доводилось пробовать всего пару раз в жизни, будучи приглашенной в богатые дома развлечения ради. Когда же юная танцовщица начала разглядывать забитую фруктами и овощами полку, она не смогла сдержать удивленного возгласа: помимо обыкновенных лука, моркови, капусты, свеклы, яблок и груш, здесь обнаружился самый настоящий, размером с голову ягненка, гранат. Девушка однажды видела такие на прилавке иноземного торговца. Сколько же монах за него заплатил? Говорят, фрукт этот внутри напоминает россыпь рубинов – интересно, это правда?..
После такой находки в примостившийся у стены сундук Эсмеральда заглядывала уже с неподдельным интересом. Постельное белье, еще одно одеяло… камизы, сюрко… Он что же, купил для нее одежду?.. Похоже, священник и впрямь загодя приготовил все для комфортного существования. Потрясенная этой мыслью, цыганка сердито захлопнула сундук. Поп, заботливо выбирающий черные сливы или женские котты, никак не вязался с тем образом чудовищного, преследующего ее безумца с пылающим взглядом, каким она давно уже привыкла считать Клода.
Вновь впав в задумчивое забытье, девушка присела на расправленную постель и начала перебирать в уме воспоминаний последнего года. Вскоре мысли ее привычно потекли в сторону красавца-капитана, и неосознанная мечтательная улыбка коснулась алых губ. Однако, энергичная по натуре, плясунья не могла целый день предаваться размышлениям. От скуки она даже решила приготовить луковый суп: бог весть, когда в последний раз ей удалось заняться готовкой. Признаться, Эсмеральда не слишком любила это занятие, однако после многомесячного перерыва даже такая рутинная обязанность показалась приятной. Увлеченная процессом, ни на миг не выпуская из головы лучезарный образ дорогого Феба, воскресший еще более величественным после всех этих сомнений, она негромко начала мурлыкать под нос задорную испанскую песенку, под которую, бывало, кружилась прежде в кольце праздных зевак.
Такой и застал ее вернувшийся Фролло: с растрепавшимися волосами, с половником в руках, испуганно обернувшуюся и застывшую в отблесках играющего в очаге пламени, с замершей на губах песней. Помедлив, мужчина прошел в дом. Снял плащ, скинул торбу и, ни слова не говоря, начал извлекать снедь. Цыганка отбежала от бурлившего котла с почти уже готовым супом и примостилась на сундуке, не сводя глаз с возившейся у огня фигуры.
Архидьякон, тем временем, скинул сутану и теперь оценивал ее варево – что ж, вполне себе сносно, и ничуть не хуже того, чем кормят в трапезной. Сняв котелок, он вопросительно уставился на девушку.
- На свой счет я не обольщаюсь – ты готовила явно не для меня. Отчего ж убежала?.. Я не кусаюсь, дитя. И, если не против, с удовольствием разделю с тобой трапезу.