Будь что будет! Она не в силах сейчас изменить ситуацию. Стать кем-то другим, кто бы взглянул на это дело более прагматично, тоже не в ее власти. Остается ждать развития событий и надеяться, что молитвы сбрендившего монаха все же достигнут небес. И они милосердно приберут его до грехопадения… Да, это был бы идеальный вариант. Во всех смыслах. Для нее, во всяком случае, уж точно. Ах, если бы девушка знала молитвы, она тоже бы сейчас встала на колени и просила Богоматерь и ее Сына о смерти. О его смерти.
========== ///////////// ==========
Достигнув ворот собора, Клод первым делом отправился к епископскому дворцу. Луи де Бомон итак проявил практически ангельское терпение, на несколько недель предоставив второго викария самому себе – не стоило злоупотреблять его великодушием. К тому же, встреча была неминуемой, и лучше нанести визит самому, нежели ждать, пока за ним явится очередной мальчишка с приглашением, от которого уже нельзя будет отказаться.
Итак, архидьякон решительно вошел в здание дворца и попросил доложить епископу парижскому о своем визите. К счастью или нет, но приняли его незамедлительно.
- Кого я вижу!.. – Луи де Бомон де ла Форе, в прошлом - камергер Карла VII, а затем и Людовика XI, ослепительно улыбался, однако глаза оставались холодны. – Неужто сам мэтр Фролло почтил меня своим присутствием? Рад, рад безмерно!
- Ваше Преосвященство, я… - начал было священник, но был перебит.
- Присаживайтесь, присаживайтесь, отец Клод! Как ваше здоровье? Выглядите вы и впрямь не лучшим образом… Но, надеюсь, милостью Божьей уже идете на поправку. Мне, признаться, не хватало своего второго викария; вы ведь даже не соизволили никого проинформировать о вашем состоянии. Признаться, я очень волновался и ожидал худшего.
Епископ говорил мягким, вкрадчивым голосом, щедро приправляя каждую фразу сочувствующим тоном. Однако собеседник его прекрасно понимал, что Луи, если и не зол, то, как минимум, до крайности возмущен, к чему, признаться, были все основания. Каждое слово сочувствия было одновременно и упреком; каждый заданный заботливым тоном вопрос – язвительным уколом; последняя фраза – так и вовсе прямой угрозой.
- Простите меня, Ваше Преосвященство, - архидьякон остался стоять и прямо взглянул в проницательные глаза епископа. – Я действительно был серьезно болен, но сейчас готов вернуться к своим обязанностям. И готов выполнить любую епитимию, которую вам угодно будет наложить на меня, за столь непозволительное пренебрежение долгом.
- Что ж, болезнь не грех, - медленно произнес Луи де Бомон, отворачиваясь и подходя к окну. – Епитимия ни к чему. Значит, я смею надеяться, что подобного больше не повторится?
- Нет, Ваше Высокопреосвященство. С сегодняшнего дня я возвращаюсь к делам.
- И будете участвовать в праздничной службе?
- Непременно, и с большим удовольствием, - глаза Фролло блеснули каким-то фанатичным огнем. – Вознесение Пресвятой Богородицы – тот день, который каждый добрый христианин должен посвятить молитвам, если хочет, чтобы чаяния его достигли Ее слуха.
- Прекрасно, - вновь оборвал епископ, резко оборачиваясь. – В таком случае, не смею вас более задерживать. Полагаю, у вас скопилось немало работы, не так ли?.. В вашем ведении, насколько мне помнится, находятся Монлерийский и Шатофорский деканаты, а кроме них еще пара сотен сельских приходов, которые тоже полагается хоть изредка навещать.
- Сто семьдесят четыре, - бесстрастно поправил Фролло.
- Очень рад, что вы хорошо владеете арифметикой, - поморщился де Бомон,– она придется весьма кстати при сверке учетных книг… Признаться, я давно уже хотел напомнить вам, мэтр, что, помимо духовного суда, в котором вы заседаете, и ваших научных изысканий, которые я только из большого уважения называю именно так, а не чернокнижием, у вас есть и прямые обязанности. И я с сожалением вынужден констатировать, что за последние полгода получил несколько анонимных донесений, уличающих вас в пренебрежении ими. Однако, зная вас, как человека исключительно надежного, первое время я не придавал им особого значения, полагая наветами клеветников и злопыхателей. Тем не менее после вашего добровольного заточения вынужден признать, что доля правды в этих обвинениях присутствовала. Вы получили это место по моей протекции, господин архидьякон, и я настоятельно прошу вас не забываться. До последнего времени вам удавалось не только оправдывать, но и предвосхищать мои ожидания. Надеюсь, так будет и впредь.
Клод молча склонил голову в легком поклоне.
- Я очень уважаю вас, поймите. Ваш ум, ваша ученость и строгость нравов делают вам честь. Уверен, все дело заключалось единственно в болезни, и впредь вы будете следить за приходскими делами с неизменным тщанием и присущей вам ответственностью. Что ж, думаю, мы друг друга поняли.
- Я услышал пожелания Вашего Высокопреосвященства и всеми силами постараюсь оправдать ваше доверие. Один только вопрос: значит ли это, что я могу отправиться объезжать вверенные моему попечению приходы прямо сейчас?.. Ваши доносчики правы: к своему стыду с глубочайшим раскаянием вынужден признать, что в последние полгода действительно не уделял должного внимания этой части своих обязанностей. Если позволите, я покину стены монастыря до праздника Вознесения, чтобы немедленно исправить эту оплошность.
- Конечно, - кивнул епископ и, наконец, искренне улыбнулся. – Вот теперь я узнаю вас, отец Клод. Делайте, что сочтете нужным, и, надеюсь, я смогу и впредь рассчитывать на вашу добропорядочность и рачительность. Ожидаю встретить вас через три дня в совершеннейшем здравии. Да, кстати!.. Как поживает ваш брат? По-прежнему не слишком радует успехами на учебном поприще?..
Священник лишь сокрушенно вздохнул и состроил гримасу настолько страдальческую, что де Бомон невольно усмехнулся.
- Ну-ну, не отчаивайтесь так, мэтр! Мальчишки, уж конечно, всегда жадны до забав, красавиц и выпивки, что не мешает, однако, некоторым из них становиться со временем вполне добропорядочными и рассудительными людьми. У кого из нас не гулял в голове ветер в подобном лучезарном возрасте?..
«У меня не гулял, - с тоской подумал архидьякон, выходя из кабинета епископа. – Но, наверное, уж лучше бы тогда, чем теперь».
Покинув епископский дворец, Фролло задумался. С одной стороны, ему очень хотелось немедленно кинуться обратно в старый рыбацкий домик – туда, где находилась сейчас Эсмеральда. С другой, отчетливо понимал, что расположение епископа ему сейчас необходимо, как никогда. А мужчина очень хорошо знал, что покровительство Луи де Бомона продлится ровно до тех пор, пока второй викарий безукоризненно выполняет свои обязанности. Вера в него епископа и так, как он только что выяснил, пошатнулась. Проклятая девка!.. Не хватало еще прибавить к репутации чернокнижника совершенно несправедливое обвинение в неумении вести дела… Решено, он только заглянет на четверть часа, может быть, перекусит, убедится, что с ней все в порядке после глупейшего вчерашнего эксперимента, и сразу же отправится прямиком в ближайший приход. За три дня вполне можно успеть обойти облепившие Париж деревни и посетить хоть какую-то часть вверенных его попечению церквушек. Впрочем, Клод заранее был уверен, что и без его бдительного контроля дела идут как надо. Он ведь и прежде не особенно часто отлучался из столицы, успевая за один год нанести визиты хорошо если в пятую часть произвольно выбранных подконтрольных храмов. Зато так дотошно интересовался делами и столь сурово допрашивал приходских настоятелей, что едва ли стоило теперь ожидать серьезных расхождений бумажных отчетов и истинного положения дел.