- Довольно!.. – прервал Клод. – Что ж, Жеан, я очень надеюсь, что ты, наконец, возьмешься за ум и начнешь интересоваться хоть чем-то, помимо уличных девок и выпивки… А вдруг меня не станет, что ты тогда будешь делать, на что будешь жить? Ты думал об этом?
- Фи, братец, да ведь вам всего тридцать три; думаю, у меня еще куча времени, чтобы подумать об этом. К тому же, мнится мне, суровые и сдержанные во всем аскеты, подобные вам, живут куда как дольше таких охочих до развлечений разгильдяев, как я. Не исключено, что именно вам придется однажды хоронить меня, а вовсе не наоборот.
- Жеан, что ты говоришь?! – ужаснулся старший Фролло, но тут же лицо его вновь приняло строгое выражение. – Мне уже тридцать шесть, мой дорогой, и всякое может случиться.
- Погоди, Клод, уж не связано ли это как-то с твоей болезнью?.. – школяру, кажется, впервые в жизни пришла в голову мысль, что со старшим братом действительно может что-то приключиться. – Когда я заходил в монастырь последний раз, болтали, будто ты серьезно болен.
- Может быть, - архидьякон неопределенно дернул плечом и потянулся к висящему на поясе кошельку. – Итак, Жеан, я даю вам сорок лиардов, а вы поразмыслите на досуге, чем собираетесь жить, если Господь призовет меня. И кстати, в ближайший месяц можете больше не являться ко мне за деньгами: вы их не получите. Но ты всегда можешь обратиться ко мне за советом или помощью.
- Сорок лиардов на месяц?.. Братец, ведь вы обрекаете меня прозябать в нищете! Мне придется выбирать между письменными принадлежностями и хлебом насущным. А я вовсе не уверен, что голод не одержит, в конце концов, верх над моей жаждой знаний.
- Я пришлю тебе бумагу и чернила, как только вернусь в Париж. Приходские дела вынуждают меня оставить на несколько дней столицу, но сразу же по возвращении ты получишь и перья, и все прочее.
- Спасибо, мой добрый братец, но к чему вам утруждаться? – заюлил находчивый повеса. – Если бы вы дали мне еще десять су, я бы и сам купил, что требуется, и прямо сегодня…
- Нет, Жеан. Повторяю: я пришлю все необходимое через несколько дней, но денег сверх этой суммы ты не получишь. Теперь возвращайся в колледж, а мне следует поспешить: нужно успеть попасть в церковь до вечерней службы.
С этими словами священник развернул мула и поехал дальше. Клод был рад повидать брата, однако одновременно и очень досадовал на эту встречу: теперь ему не придется пообедать в компании цыганки. Лишь бы только Жеан ничего не заподозрил!.. Впрочем, этот чертенок наверняка прямо сейчас кинется в кабак, и думать забыв про заветную тропинку. Наверняка.
***
Школяр, довольный своей удачей, направился в обратную сторону, беззаботно насвистывая под нос незатейливую мелодию. Однако не прошел и десяти арпанов ², как круто развернулся и поспешил вернуться к месту прощания с братом. Клод уже скрылся из виду, и нужды прятаться не возникло. Веселые чертики заплясали в глазах Жеана, когда он двинулся по поросшей травой тропинке: она, очевидно, была долгое время почти совсем заброшена, однако сейчас зелень казалась примятой. Что же за тайну прячет его брат-святоша, из которого обычно с трудом удается вытянуть и пару парижских солей, коли даже откупился, лишь бы не вызвать подозрений?.. Может, здесь у него тоже что-то вроде научной лаборатории, как и в башенной келье? Интересно, не там ли он хранит финансы…
Через несколько минут юноша вышел к Сене. На самом берегу расположилась ветхая рыбацкая хижина.
«Эге, а вот и логово чернокнижника, как болтают про него старухи, - весело подумал мальчишка, направляясь прямехонько ко входу. – Уж конечно, заперто на семь замков, но, может, хоть в окно удастся заглянуть…».
Подойдя к двери, он дернул со всей силы, не надеясь на успех, только лишь для галочки, однако та неожиданно легко поддалась. Пошатнувшись и едва не свалившись, Жеан замер на секунду, а потом просунул свой любопытный нос внутрь.
- Ба, вот так сюрприз! – расхохотался сорванец. – Клянусь, я ожидал встретить здесь скорее самого Вельзевула, нежели девицу!.. Право, уж не ошибся ли я дверью?.. Скажи, красавица, не Клода ли Фролло, архидьякона Жозасского, ты ждешь?
Школяр не переставал удивленно посмеиваться, с интересом разглядывая сжавшуюся в темном углу фигурку. Огромные глаза настороженно следили за ним, однако девушка молчала.
- Не бойся, малютка, я тебя не обижу! – не дождавшись ответа, юноша вошел в дом. – И тайну твою никому не выдам: если тебе и впрямь удалось сбить с пути истинного моего брата, ты, должно быть, необыкновенная женщина…
- Брата?! – подскочила Эсмеральда и подбежала к своему нежданному визитеру.
В первый момент она подумала, что то вернулся священник. Увидев же вместо него незнакомца, посчитала, что поп все-таки решил отдать ее палачу и донес страже об убежище. Однако эта последняя фраза подействовала на цыганку так же, как на самого Жеана – мысль о том, что у Клода есть любовница.
- Постой, да ведь ты та цыганка, Эсмеральда!? – воскликнул мальчишка, пораженный, стоило ему разглядеть личико прелестной незнакомки. – Разве не ты забавляла зимой парижан фокусами с козой и танцами?..
Девушка потупилась и сделала шаг назад. Он узнал ее!.. Кто бы ни был этот человек, ничто не помешает ему тотчас отправиться к городской страже и рассказать, где прячется осужденная на казнь ведьма. И тогда за ней придут…
- Это точно ты, я не могу ошибиться! Но я слышал, будто ты нашла приют в Соборе Парижской Богоматери и не можешь покинуть его под страхом смерти?..
- Так и есть, сударь, - чуть слышно прошептала плясунья, не смея поднять глаз.
- В таком случае как ты здесь очутилась? Да ведь тебя повесят, если только узнают!
- Да, сударь, - еще тише ответила несчастная.
- Решительно, я ничего не понимаю! – констатировал школяр и уселся на скамье. – Уж не знаю, правда ли ты пыталась заколоть капитана Феба, моего приятеля, но, поскольку он все-таки жив, то и тебе вовсе не дело болтаться между небом и землей. Что ты здесь делаешь?
- Капитан Феб – ваш друг?! – цыганка встрепенулась и метнулась к Жеану, падая пред ним на колени и заглядывая в глаза. – О, молю вас, сударь, передайте, что ему грозит опасность! Священник, который едва не заколол его в прошлый раз, все еще жаждет его крови. Он притащил меня сюда силой, угрозами удерживает в этом доме, заставляет делить с ним ложе… Заклинаю вас, сударь, если только вы друг, помогите моему Фебу, предупредите его, скажите, где меня искать!.. Он придет за мной, спасет, я знаю.
Мальчишка молчал, озадаченно глядя на прекрасную собеседницу с горящим взором. Может, бедняжка лишилась разума от всех этих ужасов?.. Что она несет? Священник – это Клод?.. Но это не может быть он: едва не заколол, угрожал, принуждал… Братец?! Этого. Просто. Не может. Быть.
- Кто этот священник, что преследует тебя?
- Архидьякон Собора Богоматери, где я нашла убежище, - Эсмеральда опустила глаза, словно стыдясь чужих грехов. – Это по его вине я угодила в темницу: он напал в ту ночь на моего возлюбленного. Из-за него меня пытками вынудили признаться в преступлении, которого не совершала!.. О, господин, скажите же Фебу, что не моя рука держала тот злополучный кинжал, что я готова сотню раз умереть за него! Это все ужасный монах! Скажите ему, что он приходил ко мне в ночь перед казнью и умолял бежать с ним, но я предпочла умереть; что перед воротами собора он вновь предлагал мне спасение, и вновь я предпочла виселицу. Он пытался даже взять меня силой, но вмешался звонарь. И тогда – тогда поп пообещал, что убьет Феба, если только я не соглашусь принадлежать ему… Но он, к счастью, не успел еще надругаться надо мной, я все еще достойна моего прекрасного Солнца!.. Пожалуйста, сударь, поспешите же, приведите его ко мне!
По мере повествования глаза школяра все больше округлялись; он пытался уловить нотки безумия в тоне исповедовавшейся девушки, однако подрагивающий голосок ее был умоляющим и решительным одновременно, а рассказ – хоть и совершенно невероятным, но вполне связным. Однако у Жеана все равно никак не укладывалось в голове, как мог его брат-праведник быть причастным хотя бы к одному из перечисленных деяний. Все это совершенно никак не вязалось у школяра с образом сурового и угрюмого аскета, увлеченного наукой ученого и медика, строгих нравов служителя церкви - того образа, который давно и прочно утвердился в его голове.