Вздрогнув, Клод еще крепче прижал к себе замершую, точно закоченевшую плясунью и, запечатлев на шее огненный поцелуй, заключил ее в кольцо собственных рук. Просто ощущать рядом с собой тепло маленькой чаровницы, знать, что она рядом, а не со своим «мужем»-остолопом или, того хуже, с напыщенным воякой – этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя почти счастливцем, почти на седьмом небе… Почти – потому что эта ведьма здесь не по своей воле, потому что по-прежнему дрожит за своего драгоценного капитана!.. Ничего, она привыкнет к нему со временем, полюбит, быть может, или, хотя бы, пожалеет. Но главное – главное, что Эсмеральда будет принадлежать ему и только ему. И очень скоро. «Два дня…» - в последний раз пронеслось в голове, прежде чем Фролло провалился в сон.
«Два дня…» - как заведенная, повторяла пленница, стараясь думать не о том, как собственнически прижимает ее к себе поп, а о том, что скоро, совсем скоро на его месте будет Феб. «Только два дня…» - в сотый раз заверила она саму себя, прежде чем разрозненные видения плавно перетекли в сновидение и укутали реальность зыбким, призрачным покровом.
***
Жеан, тем временем, не стал откладывать обещание помочь несчастной узнице в долгий ящик. В тот же день, порасспрашивав, разыскал он капитана королевских стрелков, Феба де Шатопера, по счастью оказавшегося в городе.
- Капитан Феб! – окликнул школяр, махнув рукой и привлекая внимание высокого офицера, возглавлявшего караул. – Что это у вас за суматоха?
- Черт возьми, Жеан, это вы! – капитан подъехал к юноше. – Разрази меня гром, если я знаю! Нас погнали из казарм и устроили едва ли не официальный смотр, но никто и слова не говорит, к чему весь этот балаган. Клянусь, мы торчим на грешной площади добрых два часа, развлекая зевак, и я даже не могу сказать вам, сколько еще нас здесь продержат… Мой вам совет, Жеан: никогда и ни за что не идите служить – это каторга, и провалиться мне ко всем чертям, если я вру!..
- Ну у студентов судьба не лучше: мы не по два, а по добрых шесть часов просиживаем на лекциях, а скучнее занятия, признаться, я и вообразить не могу… Но как же не вовремя ваше затруднение, капитан Феб, ведь я к вам по делу.
- Ах, друг мой, я бы с радостью составил вам компанию в любом из кабаков, но – увы! Вы ведь сами видите, что в данную минуту это невозможно.
- Да нет же, Феб, у меня и впрямь к вам дело, причем неотложное и чрезвычайной важности. Вы, к тому же, мнится мне, найдете его весьма приятным.
- Разрази меня гром! Выпивоха и гуляка Жеан Фролло приходит ко мне с важным делом – клянусь телом Господним, это, должно быть, в высшей степени любопытно! Что ж, друг мой, терпит ваше дело до завтра?
- До завтра, пожалуй, терпит, - согласился юноша, уже прикидывая, что он вполне мог бы сейчас отправиться к красотке Изабо в Валь-д’Амур – она наверняка успела основательно соскучиться.
- Отлично! – капитан хлопнул собеседника по плечу. – В таком случае встретимся завтра вечером в кабачке «Яблоко Евы». Кстати, Жеан, вы ведь знаете, что, прежде чем решать сложные вопросы, полагается как следует смочить глотку?..
- Могу вам только пообещать, капитан, что я очень постараюсь не пропить до завтра все десять су, которыми изволил, наконец, снабдить меня мой полоумный братец.
- Клянусь душой, если б не чертова служба, я бы с удовольствием составил вам компанию уже сегодня! – завистливо вздохнул Феб и развернул коня, возвращаясь к своим стрелкам.
Посчитав на сегодня свой долг исполненным, юный повеса, как и намеревался, направился к давней знакомой. Но одна беспокойная мысль не оставила его даже в объятиях пышногрудой красотки. Продолжить кутеж отчего-то не захотелось и, удрученный скорее собственным настроением, нежели не дающими покоя размышлениями, мальчишка направился к колледжу Торши, намереваясь завалиться спать.
«Ах, черт возьми, неужто я разучился веселиться за какие-то несчастные пару-тройку недель? – думал он. – Вот уж не предполагал, что праведность так скоро входит в привычку. Что мне, однако, за дело до братца и его сношений с цыганкой?.. Я всегда подозревал, что добродетель до добра не доведет – тьфу ты, каламбур какой-то! Однако малышку все же жаль: если правда то, что она рассказала, бедняжке здорово досталось. Не годится, чтобы старый сыч лакомился молоденькой ласточкой».
Парнишка припомнил странное поведение старшего брата в башенной келье при их последнем свидании и укрепился в мысли, что Клод, верно, и впрямь сошел с ума от своих нескончаемых научных изысканий. Жеан ни на грош не верил, что цыганка нужна архидьякону для постельных утех: во-первых, всем давно известно, что он ненавидит женщин, особенно египтянок; во-вторых, не было ничего проще, чем пойти на улица Глатиньи и выбрать любую из понравившихся; в-третьих, Эсмеральда, кажется, упоминала, что все еще невинна – довольно странно, если предположить, что братцем и впрямь завладела похоть; ну и, наконец, страшно представить, какое падение ждет епископского викария, если кто-то пронюхает о его сношениях с приговоренной ведьмой – братец не дурак, и прекрасно это понимает. Нет, определенно, тут что-то другое. Может, он намеревается провести какой-нибудь экзорцизм, или невинная девушка понадобилась ему для неведомых чудовищных обрядов?.. В конце концов, школяр собственными ушами слышал, что для успешного опыта священнику надобно было приятное женское имя, так где гарантия, что на сей раз для добычи золота ему не понадобилась целая женщина? А уж кто может подойти на роль жертвы лучше, чем невинная колдунья, вечно сопровождаемая козой с позолоченными рожками. Кстати, уж не об Эсмеральде ли болтал тогда Жак Шармолю, королевский прокурор?! Да, похоже, малютка не лгала, и Клод действительно искал ее гибели. Непонятно только, для чего она ему теперь; ну да это Жеана не касается – для чего бы ни было, он все-таки постарается помочь несчастной: ей, верно, выгоднее попасть в лапы к палачу, нежели к ополоумевшему алхимику. От первого хотя бы не приходится ждать сюрпризов.
Размышляя таким образом, младший Фролло достиг колледжа и, действительно, придя в комнату, завалился спать.
========== //////////////// ==========
Когда Эсмеральда открыла глаза, священника уже не было. Она чувствовала сквозь сон, как он поднимался с постели, смутно различала шуршание одежд и тяжелую поступь, однако почла за благо сделать вид, будто по-прежнему крепко спит. Вскоре после ухода монаха она действительно вновь задремала.
«Завтра!» - мелькнула первая беспокойная мысль, стоило разлепить веки. Завтра ее мучениям придет конец. Интересно, а может случиться так, что Жеан приведет Феба уже сегодня?.. Он ведь обещал отправиться на поиски, не мешкая. Сегодня – а она лежит здесь, глядя в потолок!..
Цыганка соскочила с кровати и бросилась к кадушке с водой; мутное отражение было едва различимо в полумраке комнаты и не давало ровным счетом никаких представлений об истинном положении вещей. Ах, нужно немедленно привести себя в порядок!.. На кого она похожа, в самом деле?! Неумытая, нечесаная… Даже если у Феба и нет никакой невесты – конечно, нет, и как она только посмела усомниться! – он, верно, разлюбит ее, едва только взглянет и увидит такой.
Плясунья всегда гордилась своей красотой, хотя и никогда не призналась бы в этом. Она хорошо знала, какие чувства вызывает у мужчин, но до знакомства с архидьяконом не видела в том большой беды. Напротив, ей даже льстило неизменное внимание; может, поэтому любовь капитана казалась такой естественной, а пламенные речи – искренними. И сегодня девушка, пожалуй, впервые усомнилась в своей привлекательности. Она недовольно поморщилась, состроив гримаску собственному отражению, и задумчиво огляделась. Определенно, где-то здесь валялся чужой гребень, старый и с редкими зубьями, но это лучше, чем ничего…
День пролетел в заботах: с трудом распутав давно нечесаные пряди, Эсмеральда не удовлетворилась результатом и поняла, что придется взяться за дело всерьез. Вскипятила в маленьком котелочке воду, отыскала глубокую миску, залила и оставила – все, как учили. Пока смесь настаивалась, цыганка отправилась к Сене стирать платье послушницы. Сообразив, что бежать им с Фебом нужно будет как можно скорее, плясунья справедливо рассудила, что это белое одеяние – чересчур приметно, и неплохо бы переодеться заранее. Надевать то, что приготовил для нее поп, не хотелось, но выбора не оставалось. Чтобы не возбудить подозрений в случае, если спаситель ее все же явится завтра, девушка выстирала порядком уже запачканное платье, а сама облачилась в камизу, поверх которой собиралась надеть болотного цвета котту и сюрко.