- Что здесь происходит? - Луи де Бомон де ла Форе появился на пороге своего кабинета, одним своим видом прервав поток красноречия капитана.
- Ваше Преосвященство! – офицер быстро склонился на одно колено и опустил голову. – Простите, что осмелился нарушить ваш покой в столь поздний час, но дело здесь государственной важности и касается вашего второго викария.
- Что ж, пройдемте, - кивнул епископ, кивком указывая на дверь. – Бартеламью, не будешь ли ты столь любезен, пригласить сюда отца Клода?.. Пусть ожидает в приемной, я приглашу его.
С этими словами дверь в кабинет закрылась. Секретарь, проворчав что-то себе под нос, отправился к келье Фролло.
Архидьякону Жозасскому не пришлось ждать и четверти часа, когда его попросили.
- Вам известно, отец Клод, зачем я пригласил вас?
- Нет, Ваше Высокопреосвященство, - чуть склонив голову, ответил священник.
- А знаком ли вам этот юноша? – Луи де Бомон указал на сидящего в кресле офицера, прожигающего монаха ненавидящим взором.
- Да, монсеньор. Это капитан королевских стрелков Феб де Шатопер, которого в первый день осени я венчаю с девицей Флер-де-Лис де Гонделорье.
- Виделись ли вы с ним сегодня, мэтр Фролло? – проницательный взгляд епископа, казалось, смотрел в самое сердце.
- Я видел на мессе нареченную капитана, однако его самого на литургии не приметил, - бесстрастно ответил священник.
- А вот сударь утверждает, что вы встречались вечером, после службы, при весьма… необычных обстоятельствах, - вкрадчиво продолжил де Бомон.
- По окончании службы еще некоторое время я провел в соборе, в молитвах, после чего поднялся к себе.
- Лжешь!.. – воскликнул, вскакивая, Феб. – Монах, что сидит в воротах, видел вас, господин архидьякон, возвращающимся в монастырь в сумерках!
- Ваш секретарь вызвал меня из кельи, где я уже укладывался почивать, - не глядя на бешено сверкающего очами вояку, добавил Фролло. – Брат Пьетро стар, зрение частенько подводит его.
- Кхм, кхм, - задумался епископ. – Выходит, никаких доказательств у нас нет, только ваше слово, капитан, против слова отца Клода.
- Да ведь нет ничего проще проверить мою правоту! – не унимался красивый офицер. – Пойдемте в келью, где нашла убежище осужденная, и сами убедитесь, что ее там нет.
При этих словах священник чуть покраснел (что, к слову, не укрылось от наблюдательного Луи де Бомона), однако остался невозмутим.
- Действительно, следует убедиться, что приговоренная по-прежнему под покровительством Божьей Матери, прежде чем делать какие-либо выводы. Идемте, господа.
Покинув епископский дворец, троица прошла в опустевший собор. Темные лестницы и узкие коридоры вскоре вывели их к нужной келье. Де Бомон заглянул в щель слухового окошка, чертыхнулся про себя, после чего, не церемонясь, распахнул дверь.
Удивительная картина предстала трем парам глаз: уродливый звонарь, хранитель колоколов Нотр-Дама, сидел на полу, спиной к двери и шептался о чем-то с маленькой белой козочкой, нежно гладя ее по рогатой головке. Потревоженная этим ночным вторжением, Джали испуганно заблеяла, прячась за широкую горбатую спину своего покровителя. Глухой обернулся, да так и замер.
- Ну и где же ваша цыганка? – торжествующе воскликнул Феб. – Видите, ее нет! Она давно бежала, и это явственно подтверждает мои слова.
- Мэтр Фролло, извольте спросить у вашего воспитанника, как давно девушка покинула убежище, - проигнорировав реплику капитана, обратился к своему викарию епископ.
Священник повиновался, жестами сделав Квазимодо несколько знаков. Тот лишь печально покачал головой.
- Он не знает, Ваше Преосвященство.
- Да как не знает! – снова вклинился де Шатопер, подскакивая к уроду, который не казался таким огромным, поскольку сидел. – А ну отвечай, чертово семя, куда делась проклятая ведьма?!
Капитан ухватил звонаря за грудки. Чаша терпения последнего была переполнена.
Со всей ненавистью, которой хромой давно уже пылал к красивому офицеру, бросился он на обидчика. От сильного толчка тот отлетел к противоположной стене. В два прыжка Квазимодо оказался рядом и стиснул мощными руками шею противника. Офицер захрипел; лицо начало наливаться кровью, глаза выкатывались из орбит, руки тщетно пытались ослабить смертоносную хватку.
- Сделайте же что-нибудь!.. – растеряв все свое хладнокровие, воскликнул, обращаясь к архидьякону, Луи де Бомон.
Мужчина заколебался лишь на секунду. Больше всего ему хотелось увидеть, как этот осел испустит дух, и все, что для этого требовалось – не вмешиваться. Но тогда уж точно начнутся разбирательства, Квазимодо арестуют и отправят на виселицу. Возможно, дознание ждет и его самого, а Фролло вовсе не был уверен, что выдержит пытки и не раскроет всей правды. Тронув горбуна за плечо, он сделал внушительный жест рукой, сопроводив приказ очень красноречивым взглядом. Горбун неохотно разжал ладони и отступил, возвращаясь к забившейся в угол козочке. Капитан сполз по стене, кашляя и хватая ртом воздух, потирая только что побывавшую в стальных тисках шею.
- Думаю, здесь мы больше ничего не узнаем, - констатировал де Бомон, покидая келью.
Архидьякон, не оглядываясь, вышел вслед за ним. Шатопер с трудом поднялся на ноги, одарил ненавидящим взглядом горбуна, который вернулся к испуганной Джали и словно напрочь забыл о нежданных посетителях. Помедлил несколько мгновений и нехотя последовал за епископом и его викарием.
- Я побеседую с капитаном, отец Клод, - не оборачиваясь, бросил Луи де Бомон, распахивая двери своего кабинета; священнику ничего не оставалось, кроме как ждать в приемной.
Нервно пройдясь из угла в угол, епископ, наконец, уселся в кресло у камина.
- Присаживайтесь, сударь, присаживайтесь, - он махнул рукой красавцу-офицеру. – Что ж, выходит, осужденная и впрямь покинула стены Собора Богоматери…
- Черт подери, да ведь я только что вам рассказывал…
- Не нужно поминать нечистого в моем доме, сын мой, - внушительно прервал хозяин. – Итак, вы утверждаете, что архидьякон Жозасский, мой вассал и второй викарий, способствовал побегу цыганки с целью… Кстати, для чего ему понадобилась колдунья?
- Ну… - Феб замялся, с трудом подбирая слова и стараясь сдерживать язык. – Он утверждал, что девчонка, якобы, тронулась умом после тюрьмы и дознания. Хотел, кажется, помочь ей… Монсеньор, я человек военный и далек от всех этих лекарских штучек! Но, по моему мнению, так: если девица виновна, здорова она или нет, а ей следует болтаться в петле, а не цветочки нюхать!.. Поэтому я требую разрешения на арест этого священника. Уж на дознании-то он быстро порастеряет всю свою надменность и прямо расскажет, куда дел цыганскую шлюху!
- Вы забываетесь, капитан! – возвысил голос епископ. – Не имея никаких доказательств, вы смеете требовать у меня, епископа парижского, выдать вам на расправу моего вассала и верного слугу Господа? У мэтра Фролло безупречная репутация, а ваши обвинения беспочвенны и даже смешны: отец Клод лично добился от меня запрета на появление на Соборной площади цыганок, египтянок и всего их нечистого племени. Он никогда не стал бы помогать осужденной преступнице тайно покинуть убежище и бежать к своим братьям-бродягам. Вы ошиблись, господин де Шатопер.
- Ошибся?.. Вы, стало быть, обвиняете меня в клевете?!
- Да.
- А что, если я пойду дальше? Что, если сам король узнает об этом происшествии?
- Да каком же происшествии, капитан?! – подскочил Луи де Бомон, теряя терпение. – Хотите рассказать Людовику, как орава ваших солдат прохлопала одну цыганскую девчонку? А приплетать сюда моих людей я вам настоятельно не советую, господин офицер.
- Это угроза? – Феб тоже вскочил с кресла и зло сощурился.
- Да, - епископ холодно смотрел на сверкавшего глазами юнца. – Остыньте, сударь, и послушайте. Я не верю ни единому вашему слову; не поверит и король, который, кстати, весьма ценит и уважает мэтра Фролло как ученого человека и строгих нравов священника. И если вы попытаетесь раздуть из этой истории скандал, вы глубоко пожалеете, вам ясно? Мой вам совет: забудьте ваши бредни и живите спокойно своей необременительной солдатской жизнью. В противном случае у меня найдется масса причин отлучить вас, мой добрый сын. Имейте это в виду, если не хотите окончить свои дни в нищете, умерев от голода рядом с какой-нибудь сточной канавой, словно безродный бродяга! Вам ясно?