Бедняга-капитан побагровел и едва не лопнул от не находящего выхода гнева. Судорожно открыл и вновь захлопнул рот, после чего резко кивнул и пулей вылетел из кабинета.
Увидев пронесшегося мимо офицера, архидьякон приблизительно понял, какой разговор состоялся сейчас за закрытыми дверьми и, наконец, позволил себе облегченно выдохнуть. Обождал пару минут, после чего нерешительно заглянул к епископу.
- Проходите, Клод, не стесняйтесь, - устало произнес Луи де Бомон. – Да закройте покрепче двери, разговор предстоит долгий.
Внутренне содрогнувшись, мужчина выполнил просьбу и приблизился к смотрящему в огонь епископу.
- Вы ничего не хотите мне рассказать? – не отрывая взгляда от пляшущего в камине пламени, спросил тот.
- Нет, Ваше Преосвященство, - бесстрастно произнес священник.
- И вы ничего не знаете об этом деле? Понятия не имеете, куда подевалась девчонка?
Фролло молчал. Выходит, епископ поверил проклятому павлину? Почему же тогда тот вылетел с таким лицом?.. Боже, что теперь его ждет!.. А Жеана? Безумец, он все сгубил своей греховной страстью!
- Думаю, милостью Божьей, все обойдется, - Луи де Бомон де ла Форе соизволил, наконец, повернуться лицом к собеседнику. – Никаких улик против вас нет, ни единого доказательства. По крайней мере, так мне показалось.
- Спасибо, монсеньор! – искренне выдохнул архидьякон.
- Не стоит, - поморщился собеседник. – И в мыслях не было покрывать чьи-то грешки. Но вы слишком заметная персона, и ваши неподобающие священнослужителю деяния бросают тень на всю Парижскую епархию и, в частности, на меня, как вашего покровителя. Впрочем, это вы и без меня знаете. В любом случае, сейчас я хочу знать правду. Так вы замешаны в этом деле?
- Нет, - поколебавшись, ответил Клод.
- В таком случае, возьмите у меня со стола Священное Писание и поклянитесь вечным спасением, что не причастны к исчезновению из собора осужденной, - епископ внимательно следил за выражением лица своего викария.
Тот безропотно подошел к столу, опустил левую руку на Библию и твердо произнес:
- Клянусь вечным спасением, я не знаю, где в данный момент находится цыганская ведьма Эсмеральда…
- Довольно! Мне все ясно, Клод. Не нужно дальше юлить и играть словами – подробности этой истории мне ни к чему. Я не собирался выспрашивать у вас детали – Боже упаси вникать в это темное дело. Хотел только разобраться, кто же из вас врет. Разобрался.
Де Бомон поднялся с кресла и извлек на стол два бокала и кувшин; рубиновая жидкость заплескалась в прозрачных сосудах.
- Присядьте, дорогой мэтр, и послушайте. Очень жаль, что мне приходится вам все это говорить – до самого последнего времени вы казались мне наиболее разумным и благочестивым из всей нашей братии. Однако верно люди замечают: седина в бороду, бес в ребро. Я понятия не имею, для чего вам понадобилась цыганка, но вряд ли стоит верить той небылице, которую вы наплели солдафону. В конце концов, мы ведь с вами ровесники, и я прекрасно понимаю, что мужчине вашего возраста свойственно еще совершать время от времени изрядные глупости, когда речь идет о хорошенькой женщине. Конечно, именно от вас я подобного не ожидал, но это только в очередной раз доказывает, что душа человеческая – потемки, и видеть ее дано одному Господу Богу. Вот только одобрить ваш выбор я, увы, не могу: колдунья, осужденная на смертную казнь, не годится в тайные любовницы архидьякону Жозасскому. Вы хоть представляете, что начнется, если об этом прознает не глупый мальчишка с золочеными шпорами, а кто-нибудь похитрее?!
Священник молчал, вперив тяжелый, немигающий взгляд в кровавую жидкость в прозрачном бокале.
- В общем, так. Вмешиваться в это дело я не собираюсь, как и трясти из вас подробности. Мне глубоко безразлично, что именно вами двигало, отец Клод: я сделаю вид, что вообще ничего не слышал и не видел. Один только совет напоследок: бросьте вашу затею, какой бы она ни была. Я предупреждаю вас со всей откровенностью: помощи от меня, в случае чего, не ждите. Нет ничего проще, чем отмести голословные обвинения; однако если найдутся доказательства, я умываю руки, так и знайте. Я не стану разбираться – отдам вас духовному суду, чтобы они решали вашу дальнейшую участь. Я ничего об этом деле не знаю, и знать не желаю; как и не желаю хоть каким-нибудь боком быть причастным к этой истории. Поэтому очень вас прошу: не забывайтесь. У вас много недоброжелателей, мэтр, которые только и ждут, когда же вы оступитесь. И не стоит заблуждаться на свой счет: вы далеко не уникальны, заменить вас на должности второго викария не составит большого труда… Ну и, в конце концов, если вам так уж нужно, выберете себе в любовницы любую уличную девчонку. А вот с законом играть не стоит – проиграете. Вы меня поняли?
Архидьякон кивнул.
- Ну и прекрасно. Тогда – выпьем, дорогой Клод! И пусть никакие досадные происшествия не омрачат нашей с вами дружбы. Ваше здоровье!
Луи де Бомон поднял бокал; собеседник ответил тем же.
- Разрешите удалиться? – осушив кубок с превосходным красным, спросил Фролло.
- Конечно, Клод, как вам будет угодно, - рассеянно кивнул епископ. – Надеюсь, мы поняли друг друга.
Священник медленно опустил голову – не то соглашаясь, но то прощаясь – и отправился в свою келью.
Какое-то время он возбужденно прохаживался по комнате, не в силах еще поверить в свое везение – кажется, обошлось!.. А потом резко навалились воспоминания. Цыганка в объятиях офицера… алая кровь на белых простынях… его родной брат, приведший в дом проклятого капитана…
Фролло обессиленно упал на колени; плечи судорожно дернулись. Закрыв лицо руками, суровый взрослый мужчина разрыдался, как малое дитя, надрывно всхлипывая и склоняясь к самому полу, точно от невыносимой боли. Жизнь казалась ему отныне конченой.
========== //////////////////// ==========
- Эсмеральда!.. Я не верю своим глазам! Вы ли это, моя дорогая женушка?
- Пьер? – бесцветным голосом позвала цыганка.
- Неужто вы нашли способ бежать незаметно из своего убежища и вернуться во Двор Чудес? Кто это там с вами?.. И где ваша чудесная козочка, Джали? Я надеялся, что и она укрылась под сводами собора.
- Да ведь ты тот писака, который ставил на последнем празднике шутов самую, кажется, скучную мистерию за последние пять лет!– школяр решил не дожидаться официального представления. – Со стулом в зубах ты смотрелся куда как лучше, чем с пером в руках.
- Сударь, вы невежда! – оскорбился Гренгуар и тут же переключил внимание на плясунью, удивленно проследив взглядом, как та молча удалилась в свою комнату и закрыла дверь. – Уж не стряслось ли чего с бедняжкой Джали?.. Эсмеральда сама на себя не похожа…
- Ты, брат, похоже, мало смыслишь в женщинах и, в особенности, в этой малютке, с которой по какому-то недоразумению живешь под одной крышей, – заметил Жеан, чувствуя себя в чужом доме вполне свободно.
- Забыл спросить вашего мнения, сударь! – обиделся поэт. – Между прочим, Эсмеральда – моя жена. И я не думаю, что по этому вопросу мне сможет дать совет безусый мальчишка.
- Жена, говоришь? Вот так фокус! Впрочем, потом расскажешь, поскольку мальчишка, по крайней мере, знает столько подробностей, что все их не выложить и за двумя кувшинами доброго вина! Есть в этом доме вино?
- Да уж найдется, - проворчал Пьер, стаскивая с полки приятно булькнувший глиняный сосуд. – Не скрою, что предпочел бы иную компанию, но раз уж ты явился сюда вместе с моей живой и невредимой супругой, думаю, тебя есть за что благодарить. Твое имя, сударь?..
- Жоаннес Фролло де Молендино нарекли меня когда-то, ныне же я только Жеан Мельник, поскольку, кажется, не далее как сегодня вечером брат лишил меня имени.
- Как, ты брат архидьякона Жозасского, моего учителя герметики? Вот уж воистину, тесен мир. Что ж, за это можно выпить! А потом ты расскажешь мне, что же приключилось с моей цыганской женой и куда подевалась ее прелестная козочка, умничка Джали…