- Я вам никакая не жена! – оборвала Эсмеральда. – И никогда ею не стану! Не поеду я ни в какую Флоренцию!.. Ну, или поеду, если мне вдруг того захочется, но уж точно не в вашей компании. Я здесь только до вечера, не забывайте.
Крылья обрубили одним быстрым, точным ударом; священник вздохнул. Действительно, о чем это он. Глупые мечты, которым никогда не дано стать реальностью. Но какие же сладкие!..
- Пусть так. Но до вечера есть еще немного времени. Иди ко мне, - с этими словами священник растянулся на постели и притянул маленькую чаровницу к себе под одеяло.
- Вы же не хотите сказать, что снова?.. – не докончила она.
- Я бы и рад, но ты мне явно льстишь, красавица, - ухмыльнулся Фролло, зарываясь носом в пушистые черные локоны и с упоением ощущая, как крепко ее спина прижимается к груди. – Как бы я ни хотел, при всем желании у меня сейчас нет на это сил. Но если ты и впрямь оставляешь мне всего-навсего несколько часов жизни, глупо было бы растрачивать их попусту. Я хочу касаться тебя, обнимать, ласкать, разговаривать… просто быть рядом.
Плясунья фыркнула как будто пренебрежительно, но его слова ей польстили: значит, ему и правда нужно от нее не только это. Девушка тихо вздохнула, когда большая ладонь осторожно накрыла грудь, нежно массируя. Ох, кажется, она уже настолько привыкла к его домогательствам, что почти перестала стесняться и их, и собственной наготы.
- Скажи, как ты жила все эти месяцы? – опершись на локоть и продолжая ласкать спелую, точно наливное яблочко, грудь, спросил Клод.
- Как?.. – не оборачиваясь ответила малютка, задумавшись. – Да никак. Вряд ли это вообще можно назвать жизнью. Если бы не Жеан, я бы, наверное, давно покончила с собой.
Мужчина вздрогнул и с необыкновенной силой прижал к себе на секунду хрупкое тельце.
- Не волнуйтесь, это в прошлом; я уже не хочу. По большому счету, и тогда не хотела; просто не знала, как жить дальше. А еще мне было так больно, как, кажется, даже в застенках пыточной не было… Хотя не знаю, что хуже; трудно сравнивать. Сначала во мне жило только тупое равнодушие: я мало что соображала; вообще плохо помню эти дни. Потом с легкой руки вашего братца я первый раз в жизни совершенно по-скотски напилась вина… Так худо наутро было, как после вашей отравы. Окончание вечера вообще довольно долго не могла вспомнить. А как вспомнила, так стыдно стало, что лучше бы не вспоминала вовсе. Господи, какую чушь я несла!.. И меня это как будто вывело из ступора. Решила: все, хватит! Ну, решить-то оно неплохо – жаль, сердце по щелчку пальцев не работает.
Не поверите, меня так и подмывало плюнуть на все, найти этого негодяя Шатопера и кинжал ему в спину всадить! А еще лучше, чтобы он меня убедил как-нибудь, что все это глупое недоразумение. И разрыдаться облегченно, целовать долго-долго, а потом уехать… Перестаньте с такой силой сжимать мою грудь – не пошла я к нему, конечно! Жить-то все-таки хотелось. К тому же, я узнала потом от знакомых цыганок, что он уже женился… Ну и черт с ним! И со мной – тоже. Так я тогда подумала, и вдруг ка-а-ак разозлилась! Потом уже специально саму себя накручивала: злость, оказывается, очень сильное чувство, даже боль может иногда заглушить, если искренне в нее поверишь. Я поверила и решила: никогда больше ни один мужчина не сделает из меня дуру! Уж лучше вовсе никого никогда не любить, чем вот так.
Жизнь взаперти, конечно, невыносима, но зато дает очень много времени на размышления – возможно, даже больше, чем нужно. А подумать мне было о чем. Я хотела понять, где же допустила ошибку, почему любовь казалась мне очевидной и не подвергалась сомнениям там, где ее и в помине не было. И почему вашу любовь я в упор не замечала; даже когда вы мне прямо сказали – все равно не поверила, хотя вот тому же Жеану она была совершенно очевидна.
- У вас что же, других тем для беседы не нашлось? – недовольно проворчал архидьякон; уже не первый раз она упоминает, что школяр что-то про него наболтал.
- Не я поднимала этот вопрос, - отрезала девушка. – Мне уж точно не хотелось обсуждать вашу персону, но вашего брата бывает довольно затруднительно остановить, когда ему очень хочется о чем-то поведать.
- Да уж, - хмыкнул Фролло, невольно вспоминая, что и к нему неугомонный мальчишка в эти месяцы забегал довольно часто и без всякого смущения, видя нежелание старшего брата вести беседы, легко успевал болтать за двоих.
- Я все прокручивала последние и не только события – благо, времени было предостаточно – и пришла к выводу, что вела себя исключительно наивно, доверяясь только собственному сердцу и лживым словам. Причем врали все: и вы, и сердце, и капитан. Вы проклинали, хотя на деле любили; Феб клялся в верности, хотя я очень сомневаюсь, что он вообще знает значение этого слова, а сердце кричало, что он хороший, прекрасный, честный рыцарь на белом коне. В общем, я пришла к выводу, что весь мир – сплошное лицемерие. Только Квазимодо, ваш воспитанник, говорит и делает то же, что и думает. Жаль, что судьба вытянула ему такой жестокий жребий. Впрочем, это только еще раз подтверждает несправедливость мироустройства в целом. И куда только смотрел ваш бог, когда все это выдумывал?..
- Несправедливость мироустройства, действительно… И откуда только ты такие слова знаешь, дитя, - вздохнул священник, нежно оглаживая животик и оставляя влажный поцелуй на округлом, смуглом плече.
- Пьер с Жеаном по вечерам развлекались философскими беседами, - хихикнула плясунья. – Я иногда слушала от скуки; ну и чтобы поменьше думать об этом… ну, о нем. Сложно думать о чем-то еще, когда надо всякие заумные слова осмысливать. Ох, вы бы их слышали!.. Вот уж точно, нашла коса на камень. Мой муж не дурак поболтать, но ваш брат ему ни на йоту не уступит… Одним словом, развлекали они меня своими спорами знатно – как раз то, что нужно человеку, чтобы не сойти с ума взаперти. Ну вот и понацепляла незаметно всяких заумных словечек. Не специально – само как-то вышло. У меня вообще, оказывается, страсть ко всяким непонятным иностранным фразам. Наверное, с детства, когда слова незнакомых песен будто сами собой на сердце ложились… Знаете, - она вдруг оглянулась и лукаво сощурилась, - меня Жеан еще нескольким латинским и даже греческим выражениям научил!
- Страшно представить, каким именно, - отозвался мужчина и сорвал с алых уст быстрый поцелуй.
- Ἐν οἴνῳ ἀλήθεια ¹, - гордо процитировали девушка.
- А о том, что у фразы есть продолжение и даже более расширенный этот же вариант, он, конечно, умолчал, - поморщился Клод.
- Ну… он обычно употреблял ее, когда просил Пьера достать вино. А что за продолжение?
- Вот уж кто-кто, а Гренгуар прекрасно знает выражение «In vino veritas, in aqua sanitas»! ² Пьяницы несчастные… Плиний Старший вкладывал в это выражение совершенно иной смысл: в своей «Естественной истории» он писал«Vulgoque veritas jam attributa vino est».
- Я поняла только veritas и vino est, - недовольно поморщилась Эсмеральда.
- Дословно это значит «Общепринято вину приписывать правдивость». Проще говоря, истина скрыта в вине потому, что оно затуманивает разум и развязывает язык. Я где-то читал, что в некоторых германских племенах даже было принято держать совет во время застолий именно для того, чтобы участники не лукавили друг с другом. Уж не знаю, насколько это помогало им в принятии решений, но факт остается фактом.
- И откуда вы все это знаете, - вздохнула плясунья. – Я и Жеана-то с Пьером когда слушала, ощущала себя полной дурой. Раньше меня как-то не особенно это заботило, я ведь простая цыганка, грамоте не училась – чего с меня взять. А теперь… не то чтобы прямо всерьез взволновало, просто обидно стало. Что они все это знают, и еще, наверное, массу других интересных вещей, а я нет. Даже перевода песен не знаю, которые пою. А вдруг я вовсе и не о том пою, о чем думаю? Может, это вообще какие-нибудь неприличные или запрещенные песни, и в Испании меня за них в тюрьму отправят? Глупо получится: за незнание – в застенки.