— Зато говорил, что, помимо красоты, у Тимурки есть много талантов. Ты ещё не раз удивишься! — мой внутренний павлин шумно расправил хвост под лучами её удивления.
Купаясь в своей любви, я не заметил очевидного. Непростительно, глупо, крайне эгоистично! В начале зимы приехала из деревни тётка и забила тревогу, ужаснувшись нездоровой ходобе моей мамы. На следующий же день мы отвезли маму в больницу. Результаты анализов пришли аккурат под новый год. Потом были мучительные два месяца торгов с врачами. Чёрт, как же кощунственно это звучит, когда речь идёт о жизни! В марте 2015-го маму выписали умирать. Она же упрямо не верила в свою болезнь.
— Прекрасно себя чувствую, что за глупости! Слабость в моем возрасте оправдана.
Я же решил бороться. Иначе не мог. Отправил копии медицинских обследований в разные клиники. Откликнулись в Корее, но счёт выставили нереальный. Конечно, я подал заявки на кредиты во все банки города. Пока ждал одобрения, на службе заговорили об Украине. Кулуарный полушепот быстро оформился в официальный засекреченный документ, во исполнение которого ряд бойцов нашей дивизии отправлялись воевать на Донбасс. Я понял, что и меня постигла та же участь, во время приватного разговора с самим командиром:
— Сынок, я слышал, твоей маме требуется лечение?
— Так точно.
— Давай без официоза, — поморщился полковник. — Ты единственный сын?
— Да.
— Государство щедро заплатит за этот… риск, но нужно подписать несколько бумаг. Формально ты увольняешься из рядов вооружённых сил и едешь в составе частной военной компании. Как только вернёшься, сам же эти бумажки уничтожишь, и я даю тебе слово офицера, что больше в такие передряги тебя не отправлю. Ну как, согласен? В противном случае ничего от этой войны не выиграешь, ну разве что двойной оклад.
— О какой сумме идёт речь?
Командир озвучил размер вознаграждения, не только избавивший бы меня от предстоящего кредитного бремени, но и дающий надежду на классный отдых заграницей, когда эта эпопея с лечением закончится, и я, не раздумывая, согласился.
Юля умоляла меня не уезжать. Она предлагала свои накопления, коих хватило бы на лечение моей мамы в Корее, но я остался непреклонен. Солидный аванс, как и обещали, мне зачислили, как только наша бригада пересекла границу с Донбассом. Мама начала оформлять документы на загранпаспорт и готовиться к вылету.
За день до вылета маме внезапно стало плохо. С утра позвонила тётка и сообщила, что дело дошло до реанимации. В тот день наша бригада участвовала в первом серьёзном бою, я чудом остался в живых. Судьба всегда была милостива ко мне, и этот раз не стал исключением. Очнулся в госпитале с ужасной головной болью. Первым делом упросил медсестру принести мой телефон и сразу же позвонил маме. Она ответила бодрым голосом:
— Родной, представляешь, вчера меня госпитализировали, и я почти поверила в эту болезнь! Но сегодня утром врач разбудил меня в обычной палате и сообщил, что я иду на поправку! И нас здесь таких несколько человек, которых врачи буквально недавно на тот свет отправляли! Вот так и работает современная диагностика. Со дня на день меня выпишут.
Попытался позвонить Юле — не абонент. Неужели потеряла телефон? Через несколько дней в "Вайбере" кто-то с незнакомого номера отправил мне видео. Я загрузил и обомлел. Юля плакала и говорила. Она… Со мной… Попрощалась навсегда! Таким вот изощренным и жестоким способом моя единственная любимая ясно дала понять, что мне больше нет места в её жизни.
Вскоре врачи нашли у меня какую-то патологию после травмы и посчитали негодным для дальнейшего участия в боевых действиях. Приехав домой, я не узнал родную квартиру.
— Происходит какая-то чертовщина, не иначе! В то утро, когда я вернулась из больницы, не успела попить чаю, в квартиру зашли незнакомые люди, открыли своим ключом и начали сдирать обои, — пояснила мама. — Я попыталась их прогнать, они меня не слушали. В полицию дозвониться не смогла, но они, видимо, испугались и убежали. Кстати, с чаем теперь тоже все непросто, проводка сильно замыкает. Электрик должен прийти со дня на день.
Дозвониться до полицейских у меня тоже не получилось. Призывать людей к выполнению их служебных обязанностей решил позже, никуда не денутся, благо, нет ничего более вечного в нашей стране, чем полиция. Больше меня волновал Юлин поступок.
С домашнего телефона мне удалось дозвониться до неё. На линии слышались помехи, но её голос звучал отчётливо.
— Юля? Привет. Нам надо поговорить.
— Она всхлипнула и бросила трубку. Вечером пришёл к ней домой. Хоть у меня и имелись ключи, наглеть не стал и нажал на кнопку звонка. Юля открыла дверь и встала, скрестив руки, даже не поздоровалась. За её спиной возник пожилой мужчина с нелепым клетчатым шарфом на шее.