— Ну, что ты на меня так смотришь? — жалобно протянул он. — Я не могу ответить тебе немедленно, по первому твоему желанию.
Она нахмурилась.
— Отчего же? Питаешься продумать, как без особых потерь отойти на заранее заготовленные позиции? Ты напрасно пытаешься увильнуть от прямого и честного ответа, Лайонелл. Я не дам тебе возможности скрыть твои тайны, даже не надейся.
Он обиженно надул губы.
— Августа, ты всегда превратно истолковываешь мое молчание. Клянусь тебе, у меня и в мыслях ничего подобного не было.
— Почему же ты молчишь?
Локридж развел руками.
— Должны же быть какие-то паузы в разговоре, Августа, могу я отдохнуть и просто посмотреть по сторонам — кто здесь сидит, как кто одет, какие с ними женщины?
Августа осуждающе покачала головой.
— Ты же старый хрыч, Лайонелл. Тебе о здоровье думать надо, а не о женщинах и нарядах.
Он с притворным возмущением нахмурил брови.
— Ты уже во всем мне отказываешь… Наверное, опять вспомнила времена нашей молодости,
Августа постаралась предотвратить нежелательное развитие разговора.
— Да, это были любопытные времена, — со вздохом сожаления сказала она. — Жаль, что они уже давно кончились… Но ты мне так и не сказал, куда ты едешь этим летом на отдых. Ты не представляешь себе, как мне интересно узнать об этом. Наверное, Лайонелл, ты задумал что-нибудь совершенно особенное — иначе ты бы не темнил так?..
Локридж в изнеможении махнул рукой и простонал:
— Ну, хорошо, хорошо, сейчас в тебе все расскажу. Только, пожалуйста, больше не изводи меня своими расспросами. И не надо проявлять такое назойливое любопытство.
Августа изобразила на лице оскорбленную мину.
— Это ты меня называешь назойливой? Значит, ты так относишься к своей бывшей законной супруге? Что, мне уже и спросить тебя никогда ни о чем нельзя? Вот какую благодарность я получила от тебя за те годы, что посвятила тебе… — она подавала все это под видом шутки, но Лайонелл услышал в ее словах и искренние нотки возмущения. — Как ты можешь даже говорить такое? Я — назойливая? Если бы я не относилась к тебе как к мужу, пусть даже бывшему, ноги бы моей сейчас здесь не было!
Локридж готов был заткнуть уши руками, лишь бы не слышать этих причитаний.
— Ну, хорошо, хорошо… — примирительно пробормотал он, поднимая руки. — Дорогая, я все тебе расскажу, только не возмущайся.
Но Августа не была удовлетворена таким вялым, с ее точки зрения, извинением.
— Попроси прощения и пообещай, что больше никогда не будешь так разговаривать со мной, — самоуверенно заявила она.
Локридж потупился.
— Обещаю.
Августа победоносно улыбнулась.
— А теперь рассказывай, — милостиво разрешила она.
— В общем, я решил в этом году отправиться не на остров и не на новый материк.
— Куда же?
— Не торопи меня, Августа, я сам все расскажу тебе, — он опасливо осмотрелся по сторонам, как будто боялся, что кто-нибудь еще узнает его глубоко интимное намерение. Не заметив никакой явной опасности, он продолжил. — Я уезжаю в горы.
В глазах Августы блеснули хищные огоньки изуверского любопытства. Она даже подалась вперед, наклонив голову над Лайонеллом, словно стервятник над жертвой.
— Чего-чего, а такого я от тебя никак не ожидала, — с выражением крайнего изумления на лице сказала она. — Ты, привыкший полжизни болтаться на борту своей яхты, вдруг собрался тащиться на своих двоих куда-то в горы? Кстати говоря, а что это за таинственные непонятные горы? Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты рассказал мне о них хоть что-нибудь… Надеюсь, что это не какие-нибудь занюханные холмы вокруг Санта-Барбары?
Локридж натянуто рассмеялся.
— Нет, что ты! Это действительно горы, настоящие горы. Ты не поверишь, но я поеду в Гималаи, в Тибет!
Августа поразилась еще больше.
— Не может быть! — воскликнула она с энтузиазмом. — Я никогда в жизни не поверю в это! Не поверю до тех пор, пока ты не докажешь мне верность своих слов каким-нибудь неопровержимым аргументом. Ну, я слушаю.
Локридж недоуменно пожал плечами.
— А как я могу доказать тебе это? Что, показать авиабилет? Разве тебе сейчас недостаточно моего слова?
Августа покачала головой.
— Нет, совершенно недостаточно. Я же абсолютно уверена, что такая мысль никогда в жизни не могла бы прийти тебе в голову самостоятельно. Значит, ты…
Не дожидаясь очередной порции измышлений Августы в свой адрес, Локридж сразу стал отчаянно трясти головой.
— Да, да, ты права. Разумеется, я не сам это придумал.
Августа удовлетворенно потерла руки и улыбнулась. В очередной раз она смогла добиться своей цели — вытащила, пусть даже при помощи раскаленных щипцов, необходимую ей информацию.
То есть, говоря начистоту, для Августы Локридж никогда не существовало информации ненужной или бесполезной. Ее интересовало все — от цен на имбирное печенье в булочной Джины Кэпвелл до результатов последнего благотворительного аукциона в церкви святой Инессы.
Однако ее особый интерес был направлен на семейство Кэпвеллов и, разумеется, на собственного мужа.
Августа всегда дотошно допытывалась обо всех тонкостях дел Локриджа и не только у него самого. О его реальных и воображаемых интригах и интрижках с разнообразными женщинами — правда, с этим у Лайонелла было негусто; она никогда не могла пропустить никаких сплетен и слухов, ходивших по Санта-Барбаре и касавшихся взаимоотношений Кэпвеллов и Локриджей, и всегда была в курсе всех семейных дел Ченнинга-старшего.
Судебные дела тоже интересовали Августу Локридж, поскольку ее родственница Джулия Уэйнрайт работала адвокатом, но это было уже чуть менее интересно, потому что по-настоящему увлекательных и захватывающих судебных дел через Джулию проходило не много. Лишь последний процесс по делу Дэвида Лорана, был по-настоящему интересен.
Между прочим, ни полиция, ни суд присяжных так и не смогли узнать, кто убил Мадлен, жену До-вида.
Но судя по тому, что Лоран и его прежняя подружка Шейла Карлайл исчезли из города, им было что скрывать.
Августа всегда подозревала, что эта семейка Кэпвеллов еще преподнесет немало сюрпризов охочей до сенсаций и разоблачений, скандалов и склок публике.
Однако самым странным образом это безумное, безграничное, бескрайнее любопытство Августы сочеталось с абсолютной неосведомленностью по поводу мелких дел и делишек своего бывшего мужа.
Например, она ни сном ни духом не ведала о том, что пекарня Джины Кэпвелл существовала до сих пор только на ее собственные, Августы Локридж, деньги.
Узнай она об этом, Джина лишилась бы последних волос. Августа при первой же встрече вцепилась бы ей в шевелюру.
Впрочем Лайонелл тоже не остался бы в стороне.
Но с ним бы она разобралась по-особому — чисто женскими способами.
Лайонелл должен был благодарить бога за то, что ему с Джиной удавалось соблюдать конспирацию на таком уровне, чтобы это не стало известно его бывшей благоверной.