Она возмущенно закричала:
— Зачем ты лжешь мне? Я не верю ни единому твоему слову. Я видела ее здесь, она была в твоей квартире. Я знаю, что ты хочешь переспать с ней, но при этом, пудришь мне мозги, пытаешься заставить поверить в то, что любишь только меня. Если бы это было так, то зачем ты приглашал ее в собственный дом? Для того, чтобы поговорить о характерных особенностях ведения бухгалтерского учета в ресторане «Ориент Экспресс»? Или, может быть, тебя интересует ее папаша?
Тиммонс подавленно молчал.
— Вот видишь, — мстительно выкрикнула Сантана, — я была права, ты даже не можешь ничего возразить мне.
Тиммонс невпопад рассмеялся. Сантану это еще больше разозлило.
— Что, я сказала что-нибудь смешное, да? Итак, так ты относишься к моим словам?
Он поспешно попытался исправить свою ошибку:
— Нет-нет, Сантана, поверь мне, я и в мыслях не держал ничего дурного. Просто, когда я вижу тебя, меня охватывает страшное возбуждение и мне трудно сдерживаться. Я просто вынужден каждую секунду, каждое мгновение бороться с собой, чтобы не наброситься на тебя, чтобы не наделать каких-нибудь глупостей. Это происходит со мной в любом месте, в любое время, когда только я встречаю тебя. Неужели ты этого не видишь, неужели тебе нужны еще какие-то доказательства?
Сантана почувствовала, что начинает терять почву под ногами, она разрывалась между охватившими ее противоречивыми чувствами. С одной стороны ей хотелось покончить со всем просто потому, что она не испытывала в себе сил продолжать все это дальше, но с другой стороны — все это было так притягательно, так гипнотически; в ее отношениях с Крузом не было ничего подобного. Роман с Тиммонсом основывался для нее, большей частью, на сексуальном влечении, которого она была лишена в отношении своего мужа и лишена не потому, что Круз был сексуально не привлекателен, а потому что он был холоден. Он никогда ничего не говорил о своих чувствах, если даже и испытывал их. Это вызывало у Сантаны острое чувство собственной неполноценности. Такого чувства она не испытывала в своих отношениях с Кейтом Тиммонсом.
— Ну почему, почему ты привел сюда Иден? Зачем тебе это было нужно? Скажи мне правду.
Он растерянно развел руками…
— Мне просто интересно было узнать, что она задумала. Вспомни те дни, ты же сама мне говорила, что Иден чего-то добивается от меня, чего-то хочет. Вот я и хотел узнать, что у нее на уме.
— Ну и что, ты узнал? Чего она хотела, скажи мне. Кейт, почему ты молчишь?
Он пожал плечами.
— Ну, я…
Ее снова охватила необузданная ярость.
— Так чего она хотела? Чего она добивалась? Говори же.
Сантана схватила Тиммонса за галстук и потянула на себя, пытаясь повернуть его к себе лицом. Он стал отмахиваться руками:
— Сантана, прекрати, я сейчас все расскажу тебе. — Успокойся, — нервно воскликнул, — у меня с Иден ничего нет, тебя это устраивает?
Словно испугавшись бурного проявления собственной страсти, она умолкла. Воспользовавшись этим, Тиммонс снова перешел в контрнаступление:
— Для меня существуешь только ты, — проникновенно глядя ей в глаза, сказал он. — Ты — единственная женщина на этом свете, о которой я всегда думаю. Неужели ты не видишь, что все мои поступки — пусть они даже кажутся со стороны глупыми — продиктованы этим. Я всегда хотел нравиться только тебе, только ты для меня что-то значишь. — Он взял ее за руку и, подойдя поближе, перешел на интимно низкий голос. — В моей жизни есть только ты, я всегда думаю только о тебе. Она смущенно потупила глаза.
— Я не…
— Посмотри мне в глаза, — напуская любовного жару, сказал он, — неужели ты не видишь, что я говорю правду?
Она сделала робкую, нерешительную попытку освободиться.
— Я не верю тебе, — едва слышным голосом сказала Сантана.
Он дышал так тяжело, что, казалось, ему пришлось пробежать несколько километров, чтобы увидеть ее. Отпустив ее руку, Тиммонс сказал:
— Не отталкивай единственного мужчину, который любит тебя.
Он снова взял ее за руку и привлек к себе. Она почувствовала, что силы покидают ее:
— Не надо, Кейт, не надо… — обессиленно прошептала она.
Но Тиммонс все сильнее и сильнее тянул ее к себе, раскрывая руки для объятий:
— Я не могу перестать любить тебя, я не могу перестать хотеть тебя, — он осторожно взял ее за руки и положил их себе на плечи. Сантана не сопротивлялась.
— Не надо, Кейт, не надо, — это единственное, что она способна была вымолвить.
— Надо, надо, — уговаривал он ее. — Не бойся меня. Ведь ты видишь, как я отношусь к тебе, я всегда хочу быть с тобой рядом. Я всегда хочу чувствовать твои объятия, твою кожу, твои губы.
Она почувствовала, как глаза ее постепенно закрываются и она оказывается в его объятиях.
Но ни желания, ни сил сопротивляться у нее не было. Как загипнотизированная, она подалась вперед и, спустя мгновение, оказалась в его объятиях. Ее губы широко раскрылись для поцелуя. И Тиммонс не преминул этим воспользоваться. Он нежно поцеловал ее в шею, потом в ухо, потом губы их встретились и слились в крепком, страстном поцелуе. Спустя мгновение она уже забыла обо всем на свете, забыла, зачем приехала сюда, забыла о тех словах, которые только что говорила, забыла о том, что намеревалась сделать. Для нее сейчас не существовало никого и ничего, кроме Кейта Тиммонса.
Она готова была отдаться ему, не испытывая при этом ни малейшего сожаления — слишком сладостны были эти мгновения в его объятиях, слишком высоко она ценила их, слишком хотела быть вместе с ним…
— Что ж, собирайся, поехали, — сказал Круз.
Мейсон тряхнул головой, словно пытаясь отогнать остатки сна.
— Ну ладно, — произнес он, поднимаясь, — если полиции так хочется именно сейчас увидеть тело убитого мною Марка Маккормика, я готов сделать это.
Шатаясь, но уже меньше обычного, он пошел следом за Кастильо к выходу.
— Ты и на этот раз не будешь надевать на меня наручники? — спросил он.
Круз махнул рукой:
— Перестань, Мейсон, в этом нет никакой необходимости. Если бы я хотел поиздеваться над тобой, я бы уже давно сделал это. Лучше пойдем. Надеюсь, тебе уже не требуется моя помощь?
Мейсон рассмеялся.
— О, нет, — сказал он, поднимая вверх руки. — Твой фасолевый напиток сделал из меня человека. Видишь, я уже совершенно спокойно передвигаюсь сам.
Они вышли на улицу и сели в машину.
— Куда мы поедем? — спросил Круз.
Мейсон выглянул в окно и показал на располагавшийся в нескольких кварталах сбоку отель «Кэпвелл».
— В гостиницу моего папаши, — с улыбкой сказал он. — Я думаю, что он уже на месте, дожидается своего драгоценного сыночка.
Круз, усевшийся на переднее сиденье, оглянулся:
— Так это ты ему звонил? Мейсон равнодушно махнул рукой:
— Какое это сейчас имеет значение? Поехали.
Спустя несколько минут, автомобиль остановился перед зданием отеля «Кэпвелл». У подъезда стоял автомобиль СиСи Кэпвелла.