— Что такое? — ошалело пробормотал он. — Снова что-то случилось?
Она махнула рукой:
— Нет, я только хотела тебе сказать, что принесла свежую одежду, она лежит вон там.
Мейсон из последних сил повел глазами и увидел на столике аккуратно выглаженный костюм, белую рубашку и галстук. Мейсон не нашел в себе сил даже, чтобы сказать спасибо. Снова сунув руку в сумочку, Джина достала оттуда небольшую связку ключей:
— Кстати говоря, у тебя в квартире такой бедлам, — снисходительно заметила она. — Вот твои ключи.
С этими словами она бросила связку Мейсону, который вынужден был с огромным ущербом для себя шевельнуться на диване и приподнять руку. Ключи, разумеется, поймать ему не удалось. Опустив руку, он пошарил ею по полу, и, наконец, нащупав связку, на ощупь сунул ее в карман своего пиджака. Ничего не соображая, он пробормотал:
— Откуда у тебя ключи от моей квартиры?
Джина фыркнула:
— Если ты хочешь быть сейчас нормально одетым, то не должен задавать такие глупые вопросы. Ну да, мне пришлось взять твои ключи. Разве тебе это повредило?
Мейсон вдруг стал очумело хлопать глазами и из последних сил перевернулся. Лежа на спине, он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда свой, крайне похудевший со вчерашнего дня, бумажник.
С комичной подозрительностью покосившись на Джину, он открыл бумажник и внимательно изучил его содержимое. Содержимого уже почти не было. Мейсон сунул бумажник обратно и стал удивленно таращиться на Джину. Правда, он не произнес ни слова, однако в глазах его читался немой укор. Джина горделиво вскинула голову:
— Будем считать, что я ничего этого не видела, — сказала она с легким налетом обиды.
Мейсон вдруг понял, что его подозрения относительно Джины в связи с исчезновением денег из его бумажника совершенно беспочвенны. Ей незачем было грабить его. С кряхтеньем, подобно старику, он сел на диване и пробормотал:
— Извини, Джина. Я просто подонок.
— Да ладно, — махнула она рукой. — Может быть ты… Хотя, какая разница: если ты меня подозреваешь в отношении исчезновения денег из твоего бумажника, то я тут ни при чем. Ты вчера порядком поиздержался.
Напрягшись, Мейсон смог приподняться с дивана. Хлопая себя по карманам, он пробурчал:
— Похоже, я действительно много выпил, совершенно ничего не помню. Что еще я делал вчера ночью?
Она обиженно надула губы:
— Ты слишком много говорил.
Он удивленно приподнял брови:
— Вот как! Интересно, и о чем я говорил? Она отвернулась:
— Ты говорил о своей любви.
— Интересно, с кем? — буркнул он. Джина не скрывала своей обиды:
— В основном, с Мэри. К сожалению, я не удостоилась твоего внимания, а в свое время представляла, что ты обращаешься ко мне.
Мейсон мрачно проигнорировал эти обращенные к нему с надеждой слова Джины. В воцарившейся тишине особенно явственно послышался стук в дверь. Джина пошла открывать:
— Наверное, это официант по поводу завтрака, — объяснила она по дороге. — Стоимость завтрака входит в оплату номера, поэтому я его заказала.
Она распахнула дверь и остолбенело застыла на пороге — перед ней стоял СиСи Кэпвелл, ее бывший муж. Возникла небольшая немая сцена, Джина хлопала глазами, не зная, что сказать. СиСи первым опомнился:
— Я могу пройти? — холодно спросил он. Джина молча отошла в сторону, пропуская СиСи в номер. Он направился к Мейсону, держа в руке свежий номер утренней газеты. Увидев отца, Мейсон почувствовал, как его ноги подкашиваются, и помимо своей воли он снова шлепнулся на диван. СиСи уверенным шагом подошел к сыну и швырнул на диван рядом с ним газету. Мейсон с отвращением, свойственным всякому страдающему с похмелья, уловил в воздухе запах свежей типографской краски.
— Ты принес мне программу телепередач? — мрачно пошутил он. — Спасибо, отец, я не собираюсь сегодня смотреть телевизор.
СиСи недовольно поморщился:
— Почитай статью, там, на первой странице.
Мейсон потянулся рукой к газете и, развернув ее, поднес к почти не видящим глазам. Все, что смог разобрать, был набранный крупным шрифтом заголовок: «Доктор признается в изнасиловании своей жены». Мейсон с почти полным равнодушием скользнул глазами по заголовку и, откинув голову, в изнеможении произнес:
— Как ты узнал, что я здесь?
СиСи стоял рядом с диваном, сунув руки в карманы брюк:
— Мне позвонили от портье, сказали, что ты занял номер.
С трудом закрыв рот после протяжного зевка, Мейсон спросил:
— А что, ты хочешь выставить меня отсюда? Ладно, если тебе так не нравится мое пребывание в номере твоей гостиницы, я не стану злоупотреблять твоим гостеприимством.
С огромным трудом ему снова удалось встать. Правда, сил на это было истрачено столько, что Мейсон едва мог ворочать языком.
СиСи осуждающе посмотрел на сына, однако не произнес ни слова. Он сверлил Мейсона таким пристальным взглядом, что Джина, стоявшая у двери, не выдержала:
— СиСи, оставь его в покое, пожалуйста! Это я во всем виновата, я привезла его сюда. Я догадываюсь, что ты подумал, когда увидел нас вдвоем.
Ченнинг-старший, не скрывая отвращения, отвернулся:
— Джина, зная тебя, я уже ничему не удивляюсь, — глухо произнес он.
Мейсон запустил ладонь в стоявшие на голове дыбом волосы и, почесав макушку, обратился к Джине:
— Ты не могла бы спуститься вниз?
Она метнула на него оскорбленный взгляд, в котором читалось явное нежелание уходить. Разумеется, Джину снедало жуткое любопытство, ей хотелось поприсутствовать при разговоре отца и сына, особенно в такой пикантной ситуации. Однако Мейсон настойчиво повторил:
— Джина, сходи вниз и позвони в мою контору, нет ли каких-нибудь сообщений для меня касательно моих служебных дел.
Подавив в себе жгучее желание подслушать под дверью, она вышла в коридор и направилась к лифту. Джина шагала по коридору, не замечая, что из-за угла вышла какая-то женщина в ослепительно белом платье и белых туфлях и, стараясь ступать как можно более осторожно, направилась следом за ней.
Когда Джина вышла из номера, и Мейсон остался наедине с отцом, СиСи с подозрением спросил:
— Что она здесь делает?
Мейсон, отряхивая измятый пиджак и брюки, пробурчал:
— Не знаю, она, по-моему, собирается стать моим ангелом-хранителем. Не понимаю, что ее сюда тянет, но, по-моему, она пытается стать мне чем-то вроде второй матери.
СиСи подчеркнуто равнодушно произнес:
— Да уж, представляю себе, какой из нее ангел-хранитель, она бы лучше за собой следила.
Мейсон кое-как доплелся до углового столика, на котором стояли графины с обыкновенной водопроводной водой и налил себе стакан.
Из СиСи был неважный конспиратор — Мейсон сразу понял, что отцу от него что-то надо.
Ченнинг-старший с независимым видом прохаживался по номеру, засунув руки в карманы брюк, но глазами он непрерывно следил за сыном. Когда Мейсон стал жадно глотать воду, СиСи подошел к нему и как бы между прочим спросил:
— Что, много выпил вчера?
Мейсон с громадным удовольствием выпил стакан воды и налил себе новый. Обернувшись к отцу, он осипшим внезапно голосом, сказал: