— Нет, Августа, я не буду прибегать к этому методу. Августа фыркнула.
— Я только одного понять не могу — зачем ты проявляешь это ненужное благородство? С какой стати? Можно подумать, что в этом мире все настолько щепетильны и разборчивы, что никто не пользуется подобными методами.
Джулия стояла на своем.
— Я не буду этим заниматься не потому, что я слишком щепетильна, точнее, я действительно щепетильна, но на сей раз я могла бы, конечно, и пожертвовать своими убеждениями. Однако, я понимаю Мейсона и сочувствую ему.
Глаза Августы полезли вверх.
— Да ты что, Джулия, он же хочет засудить тебя, а ты понимаешь и сочувствуешь ему?
Размахивая руками, Джулия горячо воскликнула:
— Но он не может по-другому никак.
Августа демонстративно отодвинула от себя стакан с соком и, положив локти на стол, задумалась.
— А почему ты должна стать жертвой Мейсона — только из-за того, что он не может иначе?
— Да, — убежденно кивнула Джулия. — Он просто не может иначе, — он может просто напросто погибнуть.
Августа сунула бумажку назад в конверт и задумчиво помахивая им перед носом, спросила:
— Джулия, я совершенно не понимаю тебя, на что ты надеешься?
Та пожала плечами.
— Надеюсь, что СиСи образумит его.
Августа с сожалением посмотрела на сестру.
— Джулия, дорогая, позволь напомнить тебе, что все окрестности Санта-Барбары усеяны костями тех, кто положился на благородство СиСи. Я не могу рисковать тобой.
Джулия попыталась храбриться.
— А, — беспечно махнула она рукой, — оставь меня в покое, не нужно меня трогать. Я как-нибудь сама выкарабкаюсь. И, самое главное, не бойся, что с меня сдерут три шкуры.
Августа нахмурилась.
— Я не могу уехать в Тибет и оставить тебя наедине с Мейсоном. Он тебя просто размажет по стенке в зале суда.
Джулия снова махнула рукой.
— Августа, не стоит беспокоиться.
Внезапно она поняла смысл сказанного сестрой, и глаза ее полезли на лоб:
— Ты говоришь о Тибете? Я не ослышалась?
Августа удовлетворенно улыбнулась:
— Да.
Джулия пожала плечами.
— По-моему, туда собирался Лайонелл?
Августа капризно поджала губы.
— Вот видишь, об этом было известно всем, кроме меня.
— Да, насколько мне известно, он уехал туда сегодня утром. Ему будет очень крупный сюрприз.
Они переглянулись все понимающими взглядами и почти одновременно рассмеялись. Смена темы разговора подействовала на них успокаивающе.
— Но послушай, — радостно улыбаясь, сказала Джулия, — что ты ходишь все вокруг да около? Скажи все Лайонеллу напрямую, скажи о том, что испытываешь к нему нежные чувства и выходи за него замуж. Порви эту бумажку о разводе, тебе же легче будет. Я думаю, что из вас снова получится неплохая семейная пара.
Августа хитро помахала пальцем.
— Нет, я не буду этого делать.
Джулия откинулась назад на спинку стула.
— Если этого не будешь делать ты, то это сделает кто-нибудь другой вместо тебя.
Августа небрежно махнула рукой:
— Не бойся, я проверяла, у него никого нет. Я единственный кандидат в его жены в этом городе. И вообще, ничего страшного — так он лучше ко мне относится.
Джулия развела руками.
— Не понимаю. Ну и так ты только оставляешь для него шансы обратить внимание на кого-нибудь другого.
Но тут красноречие почему-то совершенно покинуло Августу. Она просто согласно кивнула:
— Да.
Джулия удивленно уставилась на сестру.
— Ничего не понимаю.
Августа загадочно улыбнулась, как это делают люди, у которых пытаются выведать их самые интимные тайны.
— Любовь, — тихо сказала она.
Джулия скептически посмотрела на Августу.
— А по-моему, это чувство, которое ты пытаешься назвать любовью, называется совсем наоборот. Я даже не могу придумать слово для этого.
Августа меланхолично махнула рукой:
— Не стоит.
Она вдруг стала отодвигать тарелки и чашки, стоявшие перед ней на столе.
— Что ты собираешься делать? — непонимающе спросила Джулия.
Августа снова загадочно улыбнулась.
— Я хочу показать тебе свое новое приобретение, — с этими словами она наклонилась и, пошарив рукой где-то под столом, поставила перед донельзя изумленной Джулией огромные горные ботинки с шипами на подошвах и шнуровкой едва ли не до колена.
Пока Августа любовалась произведенным ею эффектом Джулия решительно протянула руки и пощупала ботинки, словно приняла их поначалу за видение, а не за реальные вещи из толстой, хорошо выделанной кожи и рифлеными жесткими подошвами.
— Что это такое? — поморщилась она.
— Как, разве ты не поняла? Это же горные ботинки.
Джулия развела руками:
— И что ты собираешься с этим делать? Августа изумленно посмотрела на сестру.
— Как это — что? Неужели ты не понимаешь? Для Гималаев — это в самый раз, то, что надо. Без них никак нельзя будет там обойтись. Ради него я готова на все, — она мечтательно посмотрела куда-то в сторону.
Джулия в очередной раз убедилась в том, что Августа по-прежнему — а может быть, даже сильнее, чем прежде, когда они были вместе — влюблена в своего бывшего мужа, Лайонелла. Похоже, что именно это было главной побудительной причиной всех ее действий. Именно этому она посвящала свое свободное время, именно этим была озабочена в первую очередь.
К сожалению, сама Джулия сейчас не могла похвастаться тем, что у нее тоже есть избранник. После того, как Дэвид Лоран так жестоко обошелся с нею, она решила во что бы то ни стало выстоять, выдержать, не поддаться острому желанию мгновенно броситься в чьи-нибудь объятия.
Пока это удавалось ей. Окружающие говорили Джулии, что сейчас она выглядит даже лучше, чем прежде, во время своего любовного романа с Дэвидом. Слушая все это, Джулия лишь мысленно удивлялась: ей казалось, что все это дается ей с таким огромным трудом, что обязательно должно быть заметно окружающим. Однако, те не замечали никаких следов внутренней борьбы на ее лице, а также каких-либо иных последствий мучительных нервных переживаний. Она не полнела, не худела, не прикладывалась к рюмке со спиртным, как это делала Джина, не ударялась в истерики, не устраивала публичных скандалов.
Главной темой для нее сейчас был возможный судебный процесс против Мейсона Кэпвелла. Если он вздумает подать на нее гражданский иск, то ей придется туго. Несмотря на то, что свой последний судебный процесс Мейсон проиграл — и это был судебный процесс, который в качестве адвоката от защиты вела Джулия Уэйнрайт — то это совершенно не означает, что он был плохим юристом.
Мейсон блестяще разбирался в вопросах права, но не всегда мог умело применить свои знания на практике, т. е., говоря другими словами, он слишком часто поддавался эмоциям, а это в юридической практике — вещь наказуемая.
Но именно с этим были связаны все надежды Джулии, касавшиеся судебного процесса. Она могла сыграть на его чувствах, могла воспользоваться ошибками и промахами Мейсона, относящихся к категории непредсказуемого человеческого фактора. Как раз в этом Джулия была сильнее Мейсона. Она всегда находила эмоционально болевую точку и била в нее.