— Кейт, ты что, с ума сошел? Зачем ты подставляешь меня?
— Интересно, а что, по-твоему, я должен был дать им, телефон Иден Кэпвелл? По-моему, ты не далее, как пару дней назад заявила в суде, что мы с тобой любовники. Так что, ничего удивительного, что я дал полиции именно твой телефон. Надо же как-то оправдывать наше алиби. И вообще, какое это имеет сейчас значение? Ты бы лучше о себе подумала. Джина еще нашла в себе силы пошутить:
— По-моему, Сантана сейчас не меньше интересуется тобой, чем мной. Если она накроет здесь нас обоих, то вряд ли ты сможешь доказать ей, что делал это из чувства большой любви к ней.
Тиммонс торопливо застегивал рубашку, но дрожащие от волнения пальцы, отказывались повиноваться.
— Ладно, — торопливо говорил он, — ты не видела, где мой галстук?
— Возле порога. По-моему, ты вчера даже до постели одетым добежать не успел. Все осталось там.
Обнаружив в указанном Джиной месте свой галстук, окружной прокурор стал одевать его прямо на незастегнутую рубашку.
— Надеюсь, что мне удастся сбежать отсюда до появления Сантаны, — криво улыбнувшись, сказал он. — Сейчас мне бы не хотелось попадаться ей на глаза. Думаю, что это весьма и весьма опасно.
Джина поднялась с кровати и, ничуть не стесняясь своего обнаженного тела, направилась к одежному шкафу.
— Кейт, а где мой халат?
— Ну откуда я могу знать, где твой халат? Мы с тобой занимались этим голышом. И вообще, насколько я понимаю, целью нашего визита к тебе было вчера не одевание, а раздевание. Кстати, мне очень понравилось, как ты это делаешь.
— Тебе бы все шутить, Кейт. А мне совсем не до шуток. Я сейчас чувствую себя, словно мишень.
— Вот, вот, — радостно подтвердил окружной прокурор, — мы оба сейчас с тобой мишени. Я даже не могу ручаться за то, что ты не окажешься первой. Сантана, наверняка, не просто так сбежала с больницы. Она, скорее всего, горит желанием отомстить. В наших интересах сейчас не попасться ей на глаза.
— А что, ты думаешь, она может прийти сюда? Тиммонс пожал плечами.
— Не знаю. Возможно, она уже побывала у меня дома. Слава богу, что меня там ночью не было. Иначе, кто знает, может быть, мой хладный труп осматривал какой-нибудь судебный медицинский эксперт. Представляешь, как неприятно бы я выглядел?
Тиммонс, кривляясь, высунул язык и закатил глаза. Джина недовольно взмахнула руками.
— Да прекрати ты, Кейт. И так на душе тошно. Эта психопатка сбежала из больницы, а ты пытаешься острить. Это не тема для шуток.
— Ну, как видишь, мне удалось избежать столь печальной участи. А вот, что будет с тобой, я не знаю, — немного успокоившись, сказал он. — Скорее всего, теперь она придет к тебе.
— Да она же сумасшедшая! Бог знает, что ей взбредет в голову. Вдруг у нее, действительно все съехало в голове и она решила припомнить нам все свои обиды.
Тиммонс уже зашнуровывал ботинки. Джина подошла к окну, со страхом выглянула наружу и, убедившись в том, что здесь пока тихо, повернулась к окружному прокурору.
— А что ты собираешься делать? — упавшим голосом спросила она.
— Собираюсь уйти. А что, у тебя есть какие-нибудь другие предложения?
— Ты хочешь сказать, что оставишь меня здесь одну на съедение этой истеричке? И это после того, что между нами было?
— Черт побери, кто вчера топтался по моему пиджаку? Джина, ну ты только посмотри.
— И теперь в этом мне нужно идти на работу. Что подумают мои подчиненные?
— Кейт, не заговаривай мне зубы. Мы с тобой попали в невероятно трудное положение, а ты хочешь бросить меня для расправы.
Тиммонс огорченно посмотрел на пятно и, стараясь успокоить Джину, сказал: