— А мне об этом ничего неизвестно. Келли продолжила:
— Так вот, знай, Дилан нашел записку, которую я тебе написала и его захлестнула ревность. Он ревновал меня к тебе все время, еще задолго до этого вечера.
— Да, я знаю об этом. Но, к сожалению, от меня в этом деле ничего не зависело.
— Знаешь, это было так давно, а кажется, что только вчера. Картина того, что произошло со мной в тот вечер в президентском номере, явственно стоит у меня перед глазами. Но кое-что, я все-таки не могу вспомнить.
Ник выглядел таким несчастным и подавленным, словно это он был виновен в гибели брата.
— Но чем же я могу тебе помочь? — спросил он. — Ведь я не был свидетелем того, что произошло между тобой и Диланом, я появился в номере уже намного позже.
— Именно об этом я и хочу тебя спросить. Никки, когда ты пришел в номер, ты нигде не видел там пистолета?
— Нет, а разве там был пистолет?
— Ну хорошо, а Джину ты не видел?
— Нет.
— Наверно, к тому времени, Джина уже ушла, — в полголоса сказала она. — Очень жаль, что вы не встретились.
Келли снова подняла глаза и, уже почти без всякой надежды в голосе спросила:
— Но ты действительно уверен, что нигде не видел там пистолета?
— Дорогая, если бы я его видел, я бы уже давно об этом рассказал всем и полиции и в суде, ведь это настоящая улика, которая позволила бы тебе оправдаться. Я не мог скрыть такое.
В голосе его появились обиженные нотки. Келли озабоченно прошлась по комнате.
— Нет, но я же знаю, я же точно знаю, что там был пистолет. Должно быть кто-то взял его или спрятал. И это произошло до того, как ты пришел. Никки, если нам удастся найти этот пистолет и доказать, что Дилан принес его туда, это поможет мне оправдаться. Это докажет, что я права. И что у меня не было никакого намерения убивать Дилана. Я знаю, что он угрожал мне этим пистолетом и я не понимаю, зачем кому-то понадобилось забрать его и спрятать. Или кто-то хочет использовать эту улику против меня?
— Я не знаю, — как-то отстранение ответил он. — Я ничего не знаю…
Он вдруг посмотрел на нее таким пожирающим взглядом, что Келли в смущении опустила голову.
— Я ничего не знаю, — повторил Ник. — Я сейчас не могу ни о чем думать. Не знаю, как я буду без тебя. Мне сейчас хочется только обнять тебя и прижать к себе. Ты не представляешь, как сильно я этого хочу!
— Никки, пожалуйста, — умоляюще сказала она. Он протянул к ней руку:
— Келли…
— Я не хочу ни от кого зависеть, — с неожиданной для Ника твердостью в голосе, сказала Келли. — Я снова чувствую в себе силы. Я здорова.
Ник почувствовал, что несмотря на свою принадлежность к противоположному полу, он сейчас был готов разрыдаться как женщина. Но он постарался изо всех сил взять себя в руки.
— Да, я понимаю, — слабым голосом сказал Хартли. — Ты хочешь жить одна.
А вот Келли не скрывала своих чувств. По щекам ее покатились крупные слезы и она некоторое время молчала, не в силах произнести ни слова. Потом, немного успокоившись, Келли промолвила:
— Ник, ты не должен обижаться на меня. Так бывает в жизни и никто не застрахован от того, что все может вокруг поменяться. Думаю, что еще не все потеряно…
— Я знаю, что я права насчет этого пистолета. Я просто не могу сейчас думать ни о чем другом. Я хочу быть свободной… Никки, я знаю, что причиняю тебе боль. Прости меня.
Он тоже смог совладать со своими нервами и, даже найдя в себе силы улыбнуться, сказал:
— Ничего, Келли, не нужно извиняться, все нормально. Я вижу, что ты стала намного сильнее.
— Да, я сильная и снова хочу стать независимой. Ник осторожно взял ее руку в свою ладонь и задумчиво посмотрел на нее.