И вдруг Шейла посмотрела на Дэвида так серьезно, что тот сразу же опустил руки и придвинулся к ней поближе.
— Я люблю тебя, — тихо произнесла Шейла. Дэвид медлил с ответом, и в этой наступившей тишине было слышно, как под ними похрустывают купюры.
— Ты, наверное, неправильно понял меня — наконец‑то произнесла Шейла.
— Нет, я понял тебя правильно, — сказал Дэвид.
— Нет, — покачала головой Шейла, — скажи, что ты понял?
— Ты любишь меня.
— Нет, я люблю тебя и без денег, — улыбнулась Шейла.
Улыбнулся и Дэвид.
Она сбросила с себя деньги и поднялась с постели.
— Дэвид, ты тоже встань.
Мужчина непонимающе посмотрел на женщину.
— Сойди на пол, прошу.
Он неохотно ступил на ковер, и тогда Шейла вместе с деньгами сбросила на пол покрывало.
— А теперь иди сюда.
Она устроилась на простыне и протянула к мужчине руки. Тот, ступая по деньгам, подошел к кровати.
— Я иду, — сказал Дэвид, касаясь тела Шейлы.
— Иди ближе, — прошептала она.
И Дэвид подался к ней, а она, обняв его за шею, увлекла за собой, потом опрокинула на спину, улеглась сверху, и принялась нежно целовать в глаза, в шею, в губы. Она нежно проводила влажным языком по его щекам, по шее, по груди. Дэвид вздрагивал, его руки тянулись к груди женщины, а та, удерживая руки мужчины, то отстранялась, то приближалась и приникала к нему.
Дэвид, закинув голову, вздрагивал, шептал имя женщины, а она время от времени закрывала его рот своими поцелуями, не давая ему говорить, не позволяя произносить слова.
— Молчи! Молчи! Сейчас надо молчать, — шептала женщина.
— Хорошо, я буду молчать.
Наконец, Шейла вскрикнула и опрокинулась на спину.
— Ко мне, ко мне, — позвала она. Но Дэвид не спешил.
— У нас впереди еще вся ночь, мы никуда не пойдем, мы будем здесь.
— Но нам может быть мало этой ночи, Дэвид, ты понимаешь, как сильно я тебя хочу?
— Понимаю, я это чувствую.
— Мы будем любить друг друга до самого утра, и ничто мне не помешает всецело тебе отдаться, — шептала Шейла.
— Хорошо, только бы хватило у меня сил, — пошутил Дэвид, но Шейла закрыла ладонью ему рот.
— Не разговаривай, так будет лучше. Если так произойдет, то в этом буду виновата только я, — прошептала Шейла, утешая Дэвида, — только я, ты слышишь?
— Да, я слышу.
Дэвид протянул руку и выключил настольную лампу. Но все равно, в комнате не воцарилась темнота. Сквозь окно вливался яркий поток огней рекламы. Зеленые, синие, ярко–красные цвета сменяли друг друга и пробегали по обнаженным телам.
Дэвид на мгновение прищурился. Ему показалось, что Шейла преображается, становясь какой‑то другой женщиной, что это момент страшной метаморфозы. Но он тут же закрыл глаза и обнял Шейлу. И вновь почувствовал прежнюю Шейлу, всецело преданную ему и готовую отдаться.
Он крепко прижал ее к себе и прошептал:
— Я тебя никому не отдам.
Женщина удивленно отстранилась от него и пристально посмотрела в глаза.
— А я и не хочу от тебя ни к кому уходить. Мне так хорошо с тобой и никогда не будет лучше. Если даже когда‑нибудь я скажу тебе иное, ты не верь мне, я скажу со зла.
— Я знаю, — прошептал Дэвид, — но мне почему‑то стало страшно, что ты станешь другой.
Женщина рассмеялась.
— Это невозможно, ведь я тогда перестану быть Шейлой, а, значит, ты будешь любить меня прежнюю, а я стану другим человеком. Этого никогда не произойдет, если только ты сам этого не захочешь. А для тебя я сделаю все что угодно.
— Все что угодно? — переспросил Дэвид.
— Да.
— Я не хочу этого.
— Но ведь ты спросил, значит, в глубине души ты мог подумать о таком. Если ты хочешь, я могу стать маленькой девочкой, — и Шейла состроила плаксивое выражение лица, — я буду капризной и непослушной. А хочешь, я стану строгой и настойчивой, как учительница, — Шейла дотянулась до тумбочки, нацепила себе на кончик носа очки Дэвида. — Ну, как, я похожа на учительницу?
Дэвид, наконец‑то, улыбнулся.
— Да, но ты слишком соблазнительна для учительницы, — и он вновь потянулся руками к ее груди. — Очки не снимай, — попросил он, — так интереснее.
— Но ведь мы же можем их раздавить.
— Ты же не боялась за деньги, что они порвутся? В конце концов, мы можем купить много новых, и я надену их две пары.
— Но я боюсь совсем другого, — сказала Шейла.
— Чего же?
— Ты можешь порезаться об осколки.
— А ты не можешь о них порезаться? — резонно заметил Дэвид.
— Но ведь ты же будешь лежать снизу.
Женщина взяла его за плечи и опрокинула на подушки. Дэвид аккуратно снял очки и отбросил их в сторону, туда, где лежали деньги, и очки беззвучно потонули в ворохе купюр.