Крупье терпеливо выжидал.
— Ставки сделаны? — спросил он.
Дэвид вместо ответа кивнул и что‑то невнятно промычал.
Крупье крутанул рулетку, завертелась блестящая медная крестовина, и мужчина вбросил на вертящийся диск шарик. Тот перепрыгивал из лунки в лунку, вновь вскакивал в желобок и мчался по кругу. Его бег казался бесконечным и бессмысленным, и Дэвиду внезапно показалось, что шарик никогда не остановится и ожидание будет вечным. Он все так же будет волноваться, ждать, когда же, наконец, выпадет выбранный им цвет… А шарик так и не остановится…
И вдруг его руки сами потянулись к фишкам и передвинули их на другой цвет. Крупье удивленно вскинул брови, но ничего не сказал.
Шарик продолжал свой бег.
— Я правильно сделал? — спросил Дэвид, повернувшись к Шейле.
Та, дрожа от нетерпения, нервно пожала плечами.
— Как тут знать? Может, ты и ошибаешься.
Она протянула руки к фишкам и замерла, глядя в глаза Дэвиду.
Тот напряженно молчал, и никак не мог решиться хоть что‑нибудь ей сказать. Ему хотелось вновь сменить цвет. Но ведь тогда, если они проиграют, то виноват будет он, Дэвид. И поэтому мужчина решил предоставить решение женщине.
И тут она, повинуясь инстинкту, вновь передвинула жетоны, вернув их на прежний цвет.
Крупье уже зло посмотрел на них и громко предупредил:
— Ставки сделаны, господа! — и вновь его лицо стало непроницаемым.
А шарик уже замедлил свой бег. Он больше не летел по желобку, а с громким стуком перескакивал из лунки в лунку. Желтый, красный, зеленый — мелькало в глазах у Дэвида.
— Когда же он остановится? — шептал мужчина, сгорая от нетерпения.
Шейла рядом с ним уже вся извелась. Ее губы побледнели, глаза лихорадочно блестели, на лбу выступили капли пота. Но она не обращала на них внимания, ее взгляд был прикован к шарику.
— Ну, давай же, зеленый! — приговаривала Шейла, словно могла одними только словами заставить шарик лечь в лунку.
Шарик высоко подпрыгнул и упал в зеленую лунку.
Но колесо еще немного провернулось, и шарик вздрогнул и лениво перекатился в соседнюю красную лунку.
Шейла не сумела себя сдержать и буквально бросилась грудью на жетоны.
Но крупье натренированным жестом успел накрыть жетоны своими широкими ладонями.
— Простите, мэм, мне очень жаль, — сказал он, — но игра есть игра.
Все зрители тяжело вздохнули.
— Вот не повезло, — услышала Шейла у себя за спиной.
Она повернулась и увидела абсолютно безразличное лицо пожилого человека.
— Не надо было им так рисковать, — послышалось с другой стороны.
Шейла вновь затравленно улыбнулась. Ей показалось, что все сочувствующие им, сейчас не искренны, что в глубине души они все сейчас радуются.
— Да и вообще, у этого чертового казино невозможно выиграть, — сказал мексиканец в цветастой рубашке, — выигрывает всегда тот, кто предлагает игру.
— Нет, — возразила ему темнокожая девушка, — я на прошлой неделе выиграла четыреста долларов.
— Ну, и где они сейчас, твои деньги? — спросил мексиканец.
Девушка развела руками.
— Я их проиграла и теперь пытаюсь вновь отыграть.
— Ну, я же говорил, — сказал он и лениво отошел от рулетки.
А Шейла и Дэвид стояли возле стола, не в силах двинуться с места. Все происшедшее казалось наваждением, кошмаром.
Первой в себя пришла Шейла.
— Ну, что, мы так и будем стоять? — тихо спросила она.
— А что нам остается делать?
— Господа, делайте ставки, — предлагал крупье, но желающих играть после проигрыша Дэвида и Шейлы не находилось.
Дэвид тоже пришел в себя, наконец. Он осмотрелся: казино гудело, вертелись рулетки, стучали кости, официантки разносили по залу бокалы с шампанским. Жизнь продолжалась, люди были полны азарта и надежды выиграть.
А для него и для Шейлы все кончилось, денег у них больше не было.
«Хорошо, что мы успели рассчитаться за номер, — подумал Дэвид, — и отложили деньги для поездки домой. Ну, что ж, мы вернулись к исходной точке. В принципе, ничего не потеряли, ничего не приобрели, кроме одного дня».
И тут Шейла, словно прочитав его мысли, сказала:
— Мы проиграли с тобой пять тысяч долларов. Это все, что у нас было.
— Но они же не могли нас спасти, — сказал Дэвид.
— Конечно, но теперь и их у нас нет. Что же нам делать?
— Давай подумаем, — предложил Дэвид, хотя понимал, что разумного решения никто из них сейчас предложить не может.