— Какая–какая, у меня всегда одна любовница — из рыбного магазина.
— А ты что, бросил свою прошлую, из парфюмерного?
— Нет, это она меня бросила. Конечно, плохо, когда у женщины руки пахнут рыбой, но тут уж ничего не поделаешь.
— Хорошо, прощай, считай, что ты забегал сюда испортить мне настроение.
— Прости, Сэм, но этот выигрыш так испортил настроение мне, что я посчитал своим долгом забежать и испортить его тебе. Так что не обижайся, мы квиты.
Вновь прозвенел звоночек входной двери, и Дэвид повернулся к Шейле.
— Мне так хотелось набить ему морду!
— А почему же ты не набил?
— Что‑то меня сдержало, сам не пойму.
— Что?
Шейла стояла, смутившись, у нее даже на шее проступили красные пятна от волнения. Ей было стыдно за то, что она подслушала чужой разговор, стыдно за себя. А еще более стыдно ей было за Дэвида, который не заступился, когда ее оскорбляли, хотя и невольно, не желая этого. Ей захотелось сразу же покинуть бистро, даже не кончив ужин.
Когда Дэвид и Шейла оказались на улице, Дэвид бросил:
— А этот Самуэль Лагранж все‑таки мерзавец.
— Нет, Дэвид, может он не думает о таких мелочах.
— Нет, он должен был нас отблагодарить.
— Ну, и что, тебя обрадовало бы, если бы он предложил тебе пару тысяч долларов?
— Я бы от них отказался, — гордо сказал Дэвид.
— Так почему же ты переживаешь? По–моему, Самуэль Лагранж просто просчитал ситуацию наперед и не хотел нас унижать, предлагая нам деньги. Ведь мы бы от них отказались.
— Но тогда бы, Шейла, мы выглядели победителями, а не он.
— Ладно, Дэвид, хорошо, что у нас оплачен номер и есть где выспаться. Завтра мы снова будем в Санта–Монике, и все вернется в прежнюю колею. Мы вновь будем думать, где раздобыть деньги, только обещай, ты никогда не будешь пробовать играть в казино.
— Я‑то не буду, — слегка улыбнулся Дэвид, — но ты никогда не забудешь про то, как выиграла миллион, и тебя будет тянуть к игорному столу.
— Я постараюсь забыть об этом, — пообещала Шейла, — ведь мне не очень‑то приятно про это вспоминать.
Они шли по пустынной улице, залитой огнями рекламы. Прохожих почти не было, проносились шикарные автомобили, развозя игроков по отелям.
— Зачем только тут ставят фонари? — изумилась Шейла, — света хватает и от рекламы.
— Не знаю, — пожал плечами Дэвид, — просто так принято во всем мире, чтобы на улицах стояли фонари.
Шейла засмеялась.
— Да, чтобы в них врезались машины.
— Может и так, — согласился Дэвид.
Наконец, они добрались до своего отеля. Портье даже по внешнему виду мгновенно понял, что они проиграли. Но такое здесь случалось не впервые. Портье привык уже и к чужому счастью, и к чужому несчастью, поэтому остался абсолютно равнодушен, продолжая листать толстый потрепанный журнал.
Дэвид и Шейла поднялись в свой номер. Теперь он показался им еще более тесным и неказистым, чем прежде. И если вчера они ощущали себя здесь ужасно счастливыми, то теперь они были опустошены и чувствовали тоску. Им даже не хотелось разговаривать друг с другом.
Шейла сразу же направилась в душ, а Дэвид сел с пультом напротив телевизора и принялся тупо переключать программы, не в силах остановить свой выбор на чем‑нибудь одном. Его раздражало все: реклама, музыка, детективы, спорт.
Наконец, он выключил телевизор и уставился в стену. Вдруг в его голове возникла идиотская мысль.
«Может пара купюр куда‑нибудь залетела?»
И он, радуясь тому, что Шейла сейчас в душе, принялся обыскивать кровать. Он заглядывал в щель между матрасом и спинкой, поднимал подушки. Но только сейчас он сообразил, что горничная уже убрала номер и поменяла белье. И если что‑нибудь и завалилось, то это обрадовало только негритянку–горничную.
«Хорошо, что меня сейчас никто не видел», — вставая с колен, подумал Дэвид Лоран.
Но когда он оглянулся, Шейла уже стояла в дверях ванной комнаты. Она ни о чем не спрашивала, но по ее улыбке Дэвид догадался, что она все поняла. Единственное, что он мог сказать в свое оправдание — так это ложь.
— У меня оторвалась пуговица и закатилась куда‑то под кровать.
— Хорошо, если тебе легче, чтобы я так думала, то пожалуйста.
Несколько мгновений царило тягостное молчание.
Шейла сбросила купальный халат и юркнула под одеяло. Дэвид разделся и прилег рядом. Он осторожно положил ладонь на плечо жены. Кожа Шейлы показалась ему горячей.
— С тобой все в порядке? — осторожно спросил он. Женщина повела плечом и сбросила руку.
— Я хочу спать.
— По–моему, тебе нужно отвлечься, — и Дэвид вновь попытался обнять жену.