Шейла улыбнулась.
— Видишь, не зря мы с тобой приехали сюда, хоть потанцуем. Приятно, когда у тебя есть свободное время.
Дэвид улыбнулся с легким презрением.
— По–моему, теперь у нас свободного времени будет, хоть отбавляй. Не будет только денег, а значит, и танцев.
— Ну, постарайся хоть на сегодняшний вечер не вспоминать неприятного. Нам хорошо, мы вместе и к чему эти неприятные разговоры?
Шейла положила голову на плечо Дэвиду, и он ощутил, как горит ее лицо. Он нежно обнял жену и прижал к себе. Медленная музыка убаюкивала, и Дэвиду показалось, что Шейла уснула. Тогда он склонился к ее уху и прошептал:
— Не спи.
— А я и не думаю спать. Мне очень хорошо и спокойно с тобой. Я чувствую себя в полной безопасности. Только ужасно хочу есть.
— Это от волнения, дорогая. Вот потанцуем и пойдем к столу.
Музыка внезапно оборвалась, и они обернулись к сцене.
Музыканты, сложив инструменты, расходились, а певица передавала микрофон Самуэлю Лагранжу. Тот был в строгом черном смокинге. Его лицо лучилось улыбкой.
— Дамы и господа! Друзья! — начал он, — я очень рад видеть вас сегодня у меня, — он галантно поклонился, — но есть особые гости, которых я хотел бы выделить сегодня среди вас.
И Самуэль Лагранж указал рукой на растерявшихся Дэвида и Шейлу.
— Это супруги Лоран, — громко объявил Самуэль Лагранж.
Все обернулись к ним.
— Я хочу сказать больше, — продолжал Лагранж, — с помощью этой прекрасной женщины я смог увеличить свое состояние на один миллион долларов всего лишь за десять минут.
Все принялись аплодировать. А Самуэль Лагранж жестом пригласил к себе Шейлу. Дэвид остался стоять посреди зала, не зная, следует ему идти вслед за Шейлой или нужно присоединиться к гостям.
— Миссис Лоран, — обратился Самуэль к Шейле, — не откажитесь ли вы сказать пару слов моим гостям.
Шейла от волнения покраснела, но взяла в руки микрофон. В зале вновь зааплодировали.
— Ну, говорите, говорите, — поддержал женщину Лагранж.
— Господа, — негромко произнесла Шейла, — я очень рада этому приглашению. И хочу сказать, что если еще кто‑нибудь из вас рискнет и попросит меня помочь сыграть, я не откажусь и, возможно, удача вновь улыбнется мне, и еще кто‑нибудь из вас сможет увеличить свое состояние на миллион…
Шейла кокетливо улыбнулась и закончила:
— Или уменьшить.
Зал разразился бурными аплодисментами.
Мужчины самодовольно хмыкали, женщины с завистью посматривали на Шейлу.
Она, действительно, была хороша и, безусловно, намного привлекательней женщин, присутствовавших на этой вечеринке. Ее улыбка была искренней и приветливой, а темные глаза доверчиво и с улыбкой смотрели на всех.
— Хороша.
— Какая милая!
— Этот Лагранж знает толк в женщинах.
Послышались возгласы. От этих слов Дэвида даже передернуло, но он сдержался и не обернулся к мужчинам, которые разговаривали за его спиной.
Самуэль Лагранж картинно поднес руку Шейлы к своим губам, низко склонился и поцеловал. Зал вновь зааплодировал. Мистер Лагранж помог Шейле спуститься со сцены, и вновь зазвучала музыка, закружились пары.
Лагранж с Шейлой подошли к Дэвиду.
— Не откажитесь ли вы, мистер Лоран, выпить со мной? — обратился Самуэль к Дэвиду.
Тот согласно кивнул головой.
— Пусть гости танцуют, а мы перейдем в другой зал.
Казалось, теперь никто из гостей не обращает внимания ни на самого хозяина, ни на Шейлу, ни на Дэвида. Втроем они скрылись в соседнем зале.
Мистер Лагранж подвел их к столику, они сели. Вышколенный официант тут же принес шампанское и бокалы.
— Я не помешаю вашему отдыху? — вежливо осведомился мистер Лагранж.
— Что вы! — запротестовала Шейла. — Нам очень лестно побыть в вашем обществе.
— Прекрасно. Давайте посидим, поговорим. Я предлагаю выпить за вашу жену, за миссис Лоран, — и Самуэль поднял свой бокал.
Шейла слегка порозовела, поблагодарила и отпила глоток шампанского.
— Вы не обращайте внимания на меня, я уже поужинал и даже съел свой десерт. И если вы не имеете ничего против, то я выпью с вами еще чашечку кофе. А может, вам лучше поужинать вдвоем? — он пристально посмотрел в глаза Шейле.
— Нисколько. Я буду очень рада, спокойно ответила женщина, — но мне кажется, что у вас есть дела и без нас.
— Позвольте, — запротестовал Лагранж, — я так обязан вам и хочу хоть как‑то отблагодарить вас.
Он подозвал официанта и распорядился подать кофе и коньяк. Потом взглянул на Дэвида — его, по–видимому, занимало состояние души этого мужчины, и он старался понять его поглубже.