— Нет, сэр, его не надо убивать. Он не слишком сильный человек, он сам погибнет. Если вы мне позволите, сэр, то я возьму на себя смелость сказать, что миссис Лоран любит своего мужа таким, каков он есть.
— Это несомненно, — заметил Самуэль Лагранж.
— Я сказал, сэр, таким, каков он есть и, если мы не можем изменить саму миссис Лоран, то следует попытаться изменить ее мужа.
Самуэль Лагранж задумался.
— Идея интересная. Но я плохо представляю себе, как ее реализовать.
— Главное, сэр, то, каким видит его Шейла. Сейчас он в ее глазах идеал, пусть не всегда последовательный, возможно, невезучий, но это лишь подогревает ее жалость. Всегда приятно ощущать себя сильной, способной принести кому‑то счастье.
— Кажется, я начинаю понимать тебя, Боб, — Самуэль Лагранж криво улыбнулся, — ты хочешь сказать, что из Дэвида Лорана следует сделать окончательного неудачника.
— Нет, сэр, ни в коем случае. Тогда все еще больше усугубится, и жена будет любить его пуще прежнего. Нужно, чтобы Дэвид почувствовал свою силу, и тогда эта сила повернется против самой Шейлы.
— Я вновь тебя не понимаю, Боб.
— Знаете, сэр, я уже немолод и многое повидал в этой жизни. Людей губит не слабость, их губит сила, деньги, внимание, слава, от всего этого большинство людей становятся отпетыми мерзавцами.
— Ты хочешь сказать, что и я стал мерзавцем?
— Что вы, сэр, о вас я совсем другого мнения, иначе я бы не служил у вас.
— Так что ты предлагаешь, Боб?
— Нужно сделать из мистера Лорана мерзавца, и тогда жена сама отвернется от него, и любовь сразу погаснет, исчезнет, как будто ее и не было. Одно сильное чувство нужно заменить другим. И главное, сэр, не упустить этот момент и быть рядом с ней, чтобы она направила свою любовь, ведь женщина без любви не может существовать.
— Ну, что ж, Боб, ты действительно опытный человек. Но как ты предлагаешь реализовать свое предложение?
— Я плохо знаю Дэвида Лорана, точнее будет сказать, совсем не знаю. Но я представляю себе подобный тип людей. Я знаю, что может изменить его в худшую сторону — и к тому же очень быстро.
— Что же?
— Деньги.
— Только, Боб, нужно, чтобы Шейла ни о чем не догадалась.
— Сэр, я знаю один старый гангстерский фокус и думаю, он нам вполне пригодится.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю способ, как дать деньги, сэр.
Обратная дорога показалась Шейле и Дэвиду куда длиннее.
— Шейла, — взяв за руку жену, спросил Дэвид, — что тебе сказал мистер Лагранж?
— Когда? — деланно удивилась Шейла.
— Во время танца, я видел, как вы шептались, и как изменилось твое лицо.
— Он сказал мне пару комплиментов.
— От комплиментов ты бы улыбнулась. Но наш уход был похож на бегство. Ты чего‑то испугалась, он угрожал? Приставал?
— Нет–нет, — поспешила с ответом Шейла, — все было вполне пристойно, мы говорили о тебе.
— Обо мне?
— Да, представляешь, мистер Лагранж сказал, что завидует тебе.
— Представляю, — вздохнул Дэвид, — он вскружил тебе голову, сказал, что ты самая красивая женщина на земле, и он завидует мужчине, которому ты отдала свою любовь.
— Да, в принципе, разговор шел в таком русле.
— И ты, Шейла, наверное, сожалеешь, что связала свою жизнь со мной, теперь у тебя появился выбор.
— Нет, Дэвид, выбора у меня нет. Я отчетливо представляю себе цену его слов. Он уже и думать забыл о своих предложениях.
— Так прозвучали еще и предложения? — насторожился мужчина.
— Обыкновенные комплименты.
Тут Шейла спохватилась — стеклянная перегородка между ними и водителем была опущена. Ей стало неудобно, ведь чужой человек слышал их разговор.
— Пожалуйста, передай мне что‑нибудь выпить, — попросила Шейла.
Дэвид открыл дверцу бара и предложил виски. Шейла отпила небольшой глоток и успокоилась.
Приехав к отелю, они поднялись в номер. Теперь он не казался им таким шикарным и огромным, ко всему со временем привыкаешь. У Дэвида и у Шейлы даже появилось ощущение, что они живут в нем уже довольно долго. Каким‑то далеким казался город Санта–Моника и нереальными казались все их прошлые заботы.
Шейла устало опустилась на диван.
— Дэвид, тебе не кажется, что мы тут зря теряем время, что лучше всего собраться и поехать домой?
— По–моему, ты времени зря не теряешь, — с некоторой злостью в голосе ответил Дэвид.
— Ты вновь злишься и вновь ревнуешь меня. Неужели я дала к этому повод?
— Если я ревную тебя, то значит, люблю, — улыбнулся Дэвид. — Давай завтра съездим на яхту к Самуэлю Лагранжу, отдохнем, развеемся, а потом вновь вернемся в Санта–Монику, займемся неотложными делами. Может быть, мы и сможем решить свои проблемы, а если нет, то зачем зря изводить себя.