— Сложно, но все‑таки возможно. Каждая любовь с чего‑то начинается: это может быть взгляд, поступок, даже мельком услышанная фраза. Ведь что‑то такое было? — настаивал Самуэль Лагранж.
— Мне не хочется об этом говорить.
— Но я прошу, — вновь сказал Самуэль Лагранж.
— Любовь — это какое‑то сумасшествие, — призналась Шейла.
— Так ты что, сумасшедшая? — улыбнулся Самуэль.
— Нет, потом все приходит в норму, а сумасшествие — это начало любви.
— А, теперь я понял. Ты считаешь, Шейла, что способна влюбиться только в сумасшедшего человека?
— Да, может быть, — произнесла женщина.
— Так значит, сумасшедший поступок… — задумчиво проговорил Самуэль Лагранж.
Музыка кончилась, и Сильвия с Дэвидом подошли к беседующим.
— У тебя на яхте становится скучно, а я не привыкла скучать, — сказала Сильвия, обращаясь к Самуэлю Лагранжу.
— По–моему, Вальтер и Боб не скучают, — хозяин яхты указал рукой на телохранителя и автогонщика, стоявших с бокалами виски у парапета. — Сильвия, — спросил Самуэль, — как ты думаешь, я способен на сумасшествие?
Блондинка прищурила глаза и убежденно произнесла:
— Ты абсолютно не способен на такое.
— Почему?
— Ты слишком точно все просчитываешь в жизни. На сумасшествие, по–моему, способен лишь один Вальтер, поэтому он и автогонщик.
— Ну, что ж, может быть и так. Так ты скучаешь, Сильвия.
— Немного, во всяком случае, еще пять минут, и я пойду спать.
— Тогда, чтобы как‑то тебя развеселить, я предлагаю игру. Я хочу сыграть, — Самуэль Лагранж обвел присутствующих взглядом и остановил свой выбор на Дэвиде, — с моим гостем.
— Во что же? — поинтересовался Дэвид.
— А это мы сейчас и решим. Главное, не во что играешь, а что ставишь на кон.
Дэвид развел руками.
— Но у меня практически нечего ставить.
— А это и не нужно, — успокоил его Самуэль Лагранж, — главное — азарт, желание выиграть. И поэтому я могу предложить одну забавную игру: деньги на кон ставить буду только я, — Самуэль Лагранж осмотрел присутствующих, — только я, и поставлю я на кон пятьсот тысяч. А вы, Дэвид, можете проверить свою удачу. Я могу эти деньги проиграть, а вы можете выиграть, ничего не проиграв.
— Как? — не понял Дэвид Лоран и пристально посмотрел на Самуэля Лагранжа.
Тот казался веселым и беспечным.
— Просто, ведь деньги — ничто, они приходят и уходят, тем более, пятьсот тысяч — это не такая сумма, из‑за которой я сильно расстроюсь, хотя деньги немалые.
— Но здесь мы не в равных условиях, — заметил Дэвид Лоран, — вы ставите деньги, я же не ставлю ничего.
— Вы… — Самуэль Лагранж задумался, — просто проверите, удачливы ли вы в жизни. У вас есть блестящий шанс — ничего не теряя, приобрести, и приобрести довольно значительную сумму.
— Да, — Дэвид осекся, он нащупал в кармане монету, подаренную ему старым официантом, — в принципе, я согласился бы сыграть, — у Дэвида в голове уже шевельнулась злорадная мысль, как он может обыграть Самуэля Лагранжа.
Но тут же он подумал:
«А если раскроется обман? Если его уличат? Ну, что ж, если уличат, то я все переведу в шутку, все посмеются, все останутся довольны. А если никто ничего не заметит, то я смогу выиграть деньги».
Он немного растерянно улыбнулся:
— Условие, конечно, для меня очень выгодное и отказаться с моей стороны было бы большой глупостью.
— Вот и я думаю, а если вы выиграете, значит, вы счастливый человек, Дэвид.
Увидев как рассуждают Дэвид и Самуэль, Шейла подошла к ним.
— Значит, все остается, как договорились: я ставлю пятьсот тысяч, а вы, Дэвид, не ставите ничего. Так во что мы будем играть? — пытливо взглянув на Дэвида, спросил Самуэль Лагранж.
— Проще всего швырнуть монету и посмотреть, кто же выиграл.
— Швырнуть монету? — Самуэль Лагранж задумался, — в принципе, мысль резонная и довольно занятная. Монета — беспристрастная вещь. Когда‑то в детстве я любил забавляться этой игрой, и, знаете, Дэвид, мне ужасно везло, я обыгрывал всех своих сверстников, обыгрывал даже взрослых, которые пытались играть против меня. Так что здесь я в очень выгодном положении.
— Но и мне везло в детстве, — твердо сказал Дэвид.
— Да, но у меня, к сожалению, нет монеты, — Самуэль Лагранж немного растерянно улыбнулся. Сейчас, я обращусь к Бобу, скорее всего, у него есть.
— Не надо, — остановил его Дэвид Лоран, вытаскивая из кармана долларовую монету.
— О, замечательно, у вас есть монета. Что ж, ваша монета и за вами ход.
— Что выигрывает? — спросил Дэвид.