— Мы попрощались, — дрогнувшим голосом сказал он. — Она перестала скандалить… Сказала, что желает мне счастья… А я не знал, что и сказать. Я все придумывал какой‑нибудь благовидный предлог, а она сама разжала пальцы и отпустила меня. Так просто. Мне уже ничего не осталось… Она даже не знает, где будет ночевать, но отпускает меня… Я хотел сказать ей, какая она отважная и как я хочу, чтобы она поскорее оправилась и начала все сначала…
Иден озабоченно посмотрела на него.
— Сантана обо всем этом знает?
Круз неопределенно покачал головой.
— Она… Она желает мне счастья. Это просто какое‑то безумие!..
— А ты можешь быть счастливым?
Он удрученно опустил голову.
— Я разбил ей жизнь! Разве я имею право… имею право на счастье?
Перевернув все в номере Джины, Тиммонс разъяренно подскочил к ней.
— Говори, где эта чертова пленка!
Джина надменно отвернулась.
— И не подумаю. До тех пор пока ты не станешь вести себя прилично.
Тиммонс издевательски воскликнул:
— Неужели? С каких это пор тебе стало нужно вежливое обхождение? По–моему, мужчина тебе интересен только в том случае, если он тебя пугает!
Тиммонс схватил Джину за полу халата и притянул к себе.
— Ну что, я правду говорю?
— До такой степени, чтобы я отдала тебе пленку, ты меня не запугаешь, — хладнокровно заявила Джина.
Не обращая внимания на ее хромоту, окружной прокурор потащил Джину к дивану.
— Ну, как твоя нога? — злобно спросил он.
— А что?
— Тебе еще нужны костыли? А ну‑ка, отдай их сюда!
Оставив Джину без опоры, он без труда швырнул ее на диван.
— Ну‑ка, покажи, — он взял ее за ногу. — Где тебе больно? Здесь?
Джина взвизгнула.
— Оставь меня в покое! Не трогай! Ты что, с ума сошел?
Тиммонс дерзко рассмеялся.
— Да ты же абсолютно беспомощна! Я сейчас могу делать с тобой все, что захочу. Ты неплохо играешь, но на самом деле, ты просто усталая женщина в побитой молью одежде, которая не может уйти от мотеля дальше, чем на пол квартала… Что тебе еще остается?
Джина испуганно отшатнулась от него.
— Ты просто хочешь меня подавить.
Он грубо рассмеялся.
— Нет–нет, я просто хотел сказать, что твоей замечательной комнате в этом шикарном мотеле может позавидовать любая молодая женщина.
Джина возмущенно воскликнула:
— Давай не будем говорить о моей жизни! Что ты о ней вообще знаешь?
Он вдруг вскочил с дивана и, возбужденно сорвав с себя пиджак, швырнул его на пол.
— Джина, ты выжата до конца, — произнес он. — Единственное, что согревает тебя по ночам, это пустые мечты о том, как ты вернешься в дом Кэпвеллов… Ты что, серьезно думаешь, что это когда‑нибудь случится? По–моему, это случится через миллион лет…
Джина вызверилась:
— Эта видеопленка нужна мне, а не тебе! Поэтому ты ее не получишь!
Продолжая пререкаться с Джиной, окружной прокурор продолжал сеанс стриптиза: за пиджаком последовал галстук и ботинки.
— Это будет нелегко, — приговаривал он. — В жизни все нелегко…
Он присел рядом с ней на диван и, не сводя с нее полных сексуального голода глаз, стал торопливо расстегивать пуговицы на рубашке.
— Не рассказывай мне, что такое жизнь, Кейт! — сказала Джина. — Я это знаю. Мне ничего не давалось даром. Но я умею добиваться того, чего хочу. Никто не верил мне, что я выйду замуж за СиСи Кэпвелла… Никто мне не верил, но я вышла. Я сделала это один раз, сделаю и во второй!
Тиммонс торопливо стащил с себя расстегнутую рубашку и еще ближе подсел к Джине.
— А откуда ты знаешь, что тебе это удастся? — дрожащим от желания голосом сказал он.
Джина гордо заявила:
— Потому что я родилась не для такого! Я заслуживаю лучшей доли!
Тиммонс стал медленно стаскивать с нее халат.
— Значит, этот дешевый мотель для тебя только временная остановка на пути в шикарный дворец? А потом у тебя будет все? Отличные шмотки, кредитные карточки и счета… Книга высшего света в кожаном переплете… Да?
Он вдруг умолк и впился поцелуем ей в шею. Джина охнула от охватившего ее сексуального желания, но поддалась не сразу.
— Да, Кейт. Ты прав. Я хочу быть богатой…
Почти не отрываясь от ее шеи, он спросил:
— Что еще нужно женщине?
— Я не знаю, Кейт. Научи меня, чего еще пожелать…
— Охотно.
Он с такой жадностью начал целовать ее губы, что Джина испугалась.
— Потише–потише, парень… Давай делать это медленно и аккуратно. Вот так… Вот так…
Спустя минуту его брюки и ее халат последовали за вещами, которые оказались на полу раньше.
— Странно… — сказал Круз. — Сантана столько пережила и она же осталась одна. В этом есть какая‑то необыкновенная жестокость…