— Не знаю, — неопределенно протянул он. — Не нравится мне все это.
Джина наморщила лоб.
— Что тебе не нравится?
Тиммонс пожал плечами.
— Да все это обрушилось на Сантану. У нее и так слабые нервы, а тут еще это.
Джина посмотрела на него с таким изумлением, словно перед ней сидел не хорошо знакомый ей Кейт Тиммонс, человек с холодным рассудком и абсолютной преданностью самому себе, а религиозный проповедник, разглагольствующий о моральных ценностях и спасении души.
— Что это? — с насмешкой спросила она. — Кейт, ты вдруг решил вспомнить об угрызениях совести? Давненько я не замечала за тобой такого, то есть, я вообще за тобой такого не замечала. Ты что, испытываешь жалость по отношению к Сантане? Она ведь полная дура, а зачем же жалеть идиотов?
Тиммонс взглянул на нее с таким укором, что Джина даже отшатнулась.
— Ты несправедлива, — слабым голосом сказал он. Джина решила изменить тактику.
— Ну хорошо, а что ты предлагаешь? Неужели у нас был какой‑нибудь другой выбор? Вспомни, что она наговорила в суде? Тебе нужно было себя защищать, или тебе хочется вместе с ней отправиться в тюрьму?
Тиммонс поморщился.
— Вместе с ней я не отправлюсь, потому что ее посадят в женскую, а меня — в мужскую, — кисло сказал он. — А в остальном ты, конечно, права, Джина, как всегда, права. Я должен себя защищать, но мне это не нравится. И вообще, мне многое не нравится. Не знаю, как там у тебя обстоят дела, а мои, по–моему, не слишком хорошо. Все идет как‑то туго, со скрипом.
Джина затушила сигарету и снова потянулась к бокалу с шампанским.
— Ты напрасно так переживаешь, — смакуя прозрачный шипучий напиток, сказала она. — Все уладится.
Твоя карьера будет неуклонно продвигаться, — она на мгновение умолкла и многозначительно подняла брови, — если ты, конечно, не будешь делать глупостей и терзаться угрызениями совести. Вряд ли в этом есть смысл. А вот у меня все обстоит, как нельзя, лучше. Пока все, что я наметила, исполняется. Я убеждаюсь в том, что избранная мной тактика верна. Я приближаюсь к цели медленными, но верными шагами. Теперь осталось совсем немного. После того, как я разобралась с Сантаной, мне нужно вплотную заняться вопросами замужества.
Тиммонс кисло усмехнулся.
— Ты все еще лелеешь надежды вернуть в свои объятия СиСи Кэпвелла? Похвальный оптимизм, — без особого одобрения сказал он. — Я тебе уже, по–моему, не один раз говорил, что твои неосуществимые фантазии могут только насмешить.
Джина язвительно улыбнулась.
— Вот я и смотрю, что ты развеселился, как никогда в жизни.
Он отвернулся с таким видом, как будто Джина поливала серной кислотой его открытые раны.
— Ты напрасно беспокоишься за меня, — заявила Джина. — Я совершенно уверена в своих силах. Теперь мне осталось совсем немногое, дождаться пока Келли появится в городе, вернувшись из своих дальних странствий. Когда она предстанет перед судом, у меня появится возможность воплотить все свои мечты в реальность.
Тиммонс в изнеможении застонал.
— О, Бог мой, я никак не могу понять, какую роль ты отводишь Келли? Почему ты все свои надежды возлагаешь именно на нее? Что, она от твоего имени начнет уговаривать СиСи жениться на тебе? Или, может быть, Келли мечтает о том, чтобы ты ее удочерила? И тогда у Кэпвелла не останется иного выхода, как взять тебя в жены? Ты с таким упорством повторяешь имя Келли, что у меня появляются подозрения, уж не сговорились вы с ней? Хотя, — он пожал плечами, — Келли уже несколько месяцев находится в психиатрической больнице. Может быть, ты проникла туда под видом какого‑нибудь пациента и втерлась к ней в доверие? Объясни, я что‑то ничего не понимаю.
Джина допила шампанское и с сожалением посмотрела на опустевший бокал.
— Да, надо заказать еще, — мимоходом заметила она.
Затем, обратив свой взгляд на окружного прокурора, она сказала:
— Да, я все свои надежды связываю с Келли. Но это почти стопроцентный вариант. Кстати, ты не помнишь, почему она оказалась в психиатрической больнице?
Тиммонс вяло махнул рукой.
— Помню. Правда, это было еще до того, как я стал работать окружным прокурором в этом городе. Она оказалась вдвоем в номере с каким‑то парнем, и, в результате, парень выпал из окна. Сама она, по–моему, потеряла память или только притворилась, что это с ней произошло, в общем, неважно. Чтобы спасти ее от суда, родители отослали Келли в эту больницу.
Джина удовлетворенно кивнула.
— Правильно.
Заметив в зале метрдотеля, она призывно подняла руку, и тот тут же все понял. Спустя несколько мгновений он уже стоял возле стола Джины и Тиммонса, налипая шампанское в ее пустой бокал. Затем, повернувшись к окружному прокурору, он спросил: