Гарри наконец‑то поднял на нее глаза.
— Что?..
— Пожизненное заключение — вот что. А минимум — лет десять или пятнадцать строгой изоляции… Интересно, как ты будешь чувствовать себя после этого?.. Будешь ли спать по ночам, сможешь ли прямо и открыто смотреть в глаза СиСи, Идеи, Крузу…
Вновь стыдливо опустив взгляд долу, Гарри виновато изрек:
— Извини… Но я никак не могу этого сделать, Джулия…
Та спросила резким тоном:
— Это еще почему?..
— Потому… Потому, что это может… — пролепетал Брэфорд и тут же умолк.
Вид у него был очень удрученный.
По всему было заметно, что теперь в нем борются два противоречивых чувства: совестливость, чувство долга и чувство вины перед Мейсоном и его адвокатом, и какие‑то свои соображения…
Но какие?..
Джулия за время знакомства с Гарри неплохо изучила его.
Она знала, что Гарри, как никто другой, подвержен чужому влиянию, и потому поняла, что эти соображения Брэфорду вполне мог кто‑нибудь внушить…
Но кто же?..
Посмотрев на своего молодого собеседника суровым взглядом, она сказала:
— Ладно, попробуем подойти к этому вопросу с другой стороны… Послушай, Гарри… Если не секрет, конечно — кто же этот неизвестный доброжелатель, который посоветовал тебе держать язык за зубами?..
Гарри, оглядевшись по сторонам, будто бы этот разговор мог кто‑то подслушать, тихо–тихо, одними только губами произнес:
— А ты никому не расскажешь?..
Джулия всем своим видом изобразила, что это известие останется в глубочайшей тайне.
— Нет, что ты…
— И это не будет фигурировать на процессе, который ты ведешь?..
— Ни в коем разе… Так кто же этот человек, Гарри?.. Скажи мне.
Она уговаривала его, как маленького ребенка — он же в это время, не смея посмотреть ей в глаза, сосредоточенно ковырял землю носком ботинка…
— Гарри, очень прошу тебя — скажи мне, что это за человек!..
Ответ Брэфорда последовал лишь спустя несколько секунд:
— Мистер Джакоби…
Сказал — и тут же осекся…
Джулии даже показалось, что Гарри испугался собственной смелости…
— Генри Джакоби?..
Брэфорд коротко кивнул.
— Да… Только никому об этом не говори… Обещаешь мне?..
— Обещаю…
— Точно не скажешь?..
Уэйнрайт, посмотрев на Гарри, как на несмышленого мальчика, произнесла:
— Нет, Гарри, спи спокойно — о твоей тайне никто не узнает… Я ведь, в отличие от некоторых, всегда держу свое слово…
И вновь на скамейке зависла долгая и томительная пауза. Джулия, вынув из пачки последнюю сигарету, нервно прикурила.
Генри Джакоби?..
Ну да, конечно же он!
И как это она сразу не догадалась?!
Собственно говоря, можно было об этом и не спрашивать — все и так понятно.
Как говорит в подобных случаях окружной прокурор Кейт Тиммонс — «дело шито белыми нитками»…
А теперь вот этот самый Кейт Тиммонс шьет дело Мейсону…
Тьфу, что за дурацкая игра слов?!
Ладно, шутки в сторону.
Надо выяснить у Гарри все, что сказал ему Генри Джакоби…
Конечно, надо приложить максимум усилий — ведь наверняка он пытался запугать этого неопытного молодого человека…
Сделав несколько глубоких затяжек, Джулия, внимательно посмотрев на Гарри, спросила:
— Он сам решился на встречу с тобой?..
Тот кивнул.
— Да.
— Когда это произошло?..
— Он позвонил мне сегодня утром и сказал, что хочет со мной встретиться…
— Ну, и…
— Мы встретились в «Ориент Экспрессе», — продолжал Брэфорд.
Джулия с горькой усмешкой подумала: «В последнее время это заведение начинает привлекать к себе не только влюбленных и тех, кто любит почесать языком относительно подробностей из жизни, но и подонков–шантажистов вроде Джакоби и таких несмышленых жертв, как Гарри… Да, представляю, о чем они говорили…»
Брэфорд, словно угадав ход мыслей Джулии Уэйнрайт, сказал:
— Да, мы встретились в «Ориент Экспресс» во время обеденного перерыва…
«Стало быть, это произошло сразу после того, как я наведалась в контору Джакоби», — быстро подумала она.
— Ну, и что же?..
— Он начал с угроз.
Передернув плечами, Джулия заметила:
— Не сомневаюсь… Я‑то считаю, на что он способен, этот мерзавец…
— Он сказал, что все знает, и что в моем положении лучше всего держать язык за зубами…
— То есть?
— Ну, сказал, чтобы я помалкивал относительно того, что я когда‑то видел у него в спальне Лили Лайт, — продолжал тот.