Теперешнее состояние Джулии Уэйнрайт можно было охарактеризовать как состояние полнейшей, безысходной растерянности…
Она так надеялась, что Гарри выступит на суде свидетелем…
И она ошиблась в нем…
Впрочем, сама виновата — не надо было намекать этому мерзавцу Джакоби, что у нее есть свидетель, который сможет рассказать на судебном слушании по делу Кэпвелла о связи потерпевшей с хозяином "Джако".
Джакоби оказался куда более хитрым, коварным и расчетливым, чем даже предполагала Джулия.
Да, сама виновата.
Теперь вот придется выпутываться.
Перед ней со всей остротой встал вопрос: «Что делать?..»
Попытаться еще раз поговорить с Гарри?..
Нет, теперь этот молодой человек наверняка будет всячески избегать встречаться с ней — она знала это наверняка.
Попробовать встретиться с Джакоби?..
Но для чего?.. Чтобы еще раз обменяться колкостями и на прощание выслушать очередные обещания подать на нее в суд за невыполнение своих обязательств перед фирмой?..
Джулия понимала, что теперь Генри обязательно начнет ее преследовать — она прекрасно разбиралась в законодательстве, и знала, что подобного рода процессы, когда работодатель подает в суд за невыполнение контракта, могут тянуться годами…
Однако главное было даже не это, а то, что адвокат, на которого подают в суд, по законам штата Калифорния, не мог исполнять своих обязанностей — его лицензия могла быть временно аннулирована — вплоть до вынесения судебного решения. Правда, если жюри присяжных признавало иск неправомерным, истец платил ответчику громадную неустойку, однако, в сложившейся ситуации и это никак не утешало Джулию Уэйнрайт…
Да, Мейсон был невиновен.
Он просто не мог этого сделать — Джулия могла дать голову на отсечение, что его так жестоко подставили Лили и Джакоби.
Но как это доказать суду?..
Никак, к сожалению.
Для доказательств причастности Джакоби к этому делу у нее нет необходимых аргументов… Стало быть. Стало быть, надо еще раз попытаться поговорить с Мейсоном…
Докурив сигарету почти до фильтра, Джулия отправилась домой…
Было уже половина девятого, когда Уэйнрайт, снедаемая своими сомнениями и раздумьями, решила позвонить Кэпвеллу и назначить ему встречу.
Набрав номер Мейсона, она принялась терпеливо ждать ответа.
Наконец, из трубки послышалось:
— Алло…
Это был голос Мейсона.
— Добрый вечер…
Тот поприветствовал ее в ответ:
— Добрый…
— Извини, что звоню вечером…
— Ничего, я ведь еще не сплю…
Джулия посчитала невежливым сразу же перейти к своему предложению встретиться и поговорить, и потому вежливости ради спросила:
— Чем ты сейчас занимаешься?.. Наверное, смотришь телевизор?..
— Нет, я давно не смотрю этот ящик… Ничего хорошего там не узнаешь. Во всяком случае, умнее после просмотра телевидения не станешь…
— Что же ты делаешь?.. — осторожно поинтересовалась Джулия.
— Читаю. Вот, кстати, отличная цитата. — В трубке послышался шорох переворачиваемых страниц. — Послушай: «В животном существе зло вызывает зло, и животное, не имея никакой возможности удерживаться от вызванного в нем зла, старается отплатить злом на зло, не видя того, что зло неизбежно увеличивает зло. Человек же, имея совершенный разум, не может не видеть того, что зло неизбежно увеличивает зло, и потому должен бы удержаться от воздаяния злом на зло, но очень часто животная природа человека берет верх над его разумной природой, и человек тот самый разум, который, по идее, должен удерживать его от того, чтобы он воздавал злом на зло, употребляет лишь на оправдание содеянного им зла, называя это возмездием, наказанием. Многие люди говорят, что можно и даже должно воздать злом за зло для того, чтобы исправлять людей. Это неправда. Люди в подобных случаях просто обманывают себя, и притом делают это совершенно сознательно. Люди платят злом за зло вовсе не для того, чтобы исправлять людей, а для того, чтобы мстить своим обидчикам. Исправлять зло нельзя тем, что делаешь зло. То, что делает животное, то, что делает маленький несмышленый ребенок, то, что делает дурачок и иногда — взрослый под влиянием боли и раздражения, то есть огрызается и хочет сделать больно тому, кто, в свою очередь, сделал ему больно, это признается законным правом людей, называющих себя столпами общества. Разумный человек не может не понимать того, что всякое зло уничтожается противным ему добром, как огонь уничтожается водой, и вдруг начинает делать прямо противоположное тому, что велит ему разум. И государственные законы, будто бы произведение мудрости людей, внушает ему, что так и надо. Наказанием, угрозой, можно только лишь запугать человека, на какое‑то время удержать его от зла, но никак не исправить. Наказание всегда жестоко–мучительно. Ведь если бы оно не было жестоким и мучительным, то наверняка бы не назначалось. Но заблудшие люди придумывают оправдание своему чувству мести или желанием оградить себя от опасности, и это самое чувство мести приписали Богу, уверяя людей, что Бог наказывает людей за их дурные дела. Большая часть несчастий людей проистекает оттого, что грешные люди признают за собой право наказания. Только люди, совершенно одурманенные властолюбием, могут серьезно верить в то, что посредством наказания можно улучшить жизнь людей. Стоит только лишь отрешиться от суеверия о том, что наказание исправляет людей, для того, чтобы ясно видеть, что изменения в жизни людей могут происходить только от внутреннего, душевного изменения самих людей, а никак не от того зла, которое они стремятся принести другим людям. Люди придумали хитроумные рассуждения о том, для чего же они наказывают других людей. А на самом деле они почти всегда наказывают только потому, что считают наказание выгодным для себя. Такие люди по злости, по желанию выместить обиду по ложному представлению об ограждении себя от зла, совершают это самое зло, а потом, чтобы как‑нибудь оправдаться, уверяют людей и прежде всего — самих себя, что делают это только потому, что хотят исправить тех, кому сами причинили зло. Потому, что нельзя, чтобы одни люди улучшали жизнь других людей. Наказывать человека за его дурные дела — это все равно, что греть огонь. Всякий человек, сделавший дурное, уже наказан собой; он наказан тем, что лишен спокойствия днем и ночью и постоянно мучается совестью. Если же он не мучается совестью, то все наказания, которые могут наложить на него люди, не исправят, а только озлобят его. Действительное наказание за каждое дурное дело — это то, которое совершается в душе каждого преступника и состоит в уменьшении его способности пользоваться благами жизни. Каждый человек может только сам себе улучшить жизнь. И наказание вредно не потому, что оно озлобляет того, кого наказывают, но еще и потому, что необычайно развращает того, кто исполняет это наказание…