Джулия, наученная горьким опытом, страшилась признаться себе в том, что подзащитный интересовал ее все больше и больше, и не только с юридической точки зрения…
Мейсон прибыл буквально через десять минут — в такое время суток машин на улицах городка было немного, и потому он добрался быстро.
Пройдя в гостиную, он вежливо поздоровался.
Кивнув в ответ, Джулия предложила ему чая.
— Спасибо, — ответил Кэпвелл, усаживаясь за стол. — Давно я у тебя не был…
В этой фразе Джулия отчетливо уловила подтекст: «И у тебя так ничего не изменилось…»
Спустя несколько минут и перед Мейсоном, и перед хозяйкой стояли чашки чая.
Уэйнрайт, делая маленькие глотки, чтобы не обжечься, рассказала ему о подробностях последней беседы с Гарри Брэфордом.
— Что ж, — резюмировал Кэпвелл, когда она закончила свой рассказ. — Его нельзя судить за это.
— Но ведь таким образом он вольно или невольно подставляет тебя!..
Мейсон вздохнул.
— У каждого свои представления о добре и справедливости, — ответил он. — Я не осуждаю этого молодого человека.
— Что же делать?
— А ничего.
Вопросительно посмотрев на своего вечернего гостя, Уэйнрайт воскликнула:
— Как это — ничего?.. Но ведь Кейт Тиммонс непременно приложит все силы, чтобы впаять тебе максимальный срок!..
— Я ведь говорю: у каждого свои представления о подобных вещах, — вновь повторил Мейсон. — Честно говоря, я уже готов ко всему…
— Даже к наказанию за преступление, которого не совершал?..
Коротко кивнув, ее собеседник устало вымолвил:
— Я ведь уже говорил тебе, что думаю по этому поводу…
Допив чай, Джулия, уставившись в угол, начала так:
— Знаешь что, Мейсон, ты, конечно, очень нравственный человек… Я просто восхищаюсь тобой…
Уэйнрайт говорила так не потому, что хотела доставить своему собеседнику приятное, не потому, что хотела сделать ему комплимент, а только потому, что действительно восхищалась Кэпвеллом.
— Да, — продолжала она, — я восхищена. Восхищена, поражена и обескуражена одновременно. Я никак не могла поверить, что в наше меркантильное и мелочное время возможны такие люди, как ты…
Мейсон опустил голову.
— Спасибо… Просто я стараюсь быть самим собой и жить по велению совести…
Смело взглянув в глаза своему собеседнику, Уэйнрайт продолжала:
— И мне будет очень обидно, если ты вдруг действительно попадешь в тюрьму…
Тот промолчал.
— И вот что я хотела тебе предложить…
— Слушаю…
Откашлявшись, Уэйнрайт произнесла:
— Мейсон, ты очень великодушный, очень благородный человек, пойми, от твоего благородства будет лучше только этому проходимцу Джакоби…
— Я не желаю ему зла, — заметил Кэпвелл. — Я не против того, чтобы ему было лучше, чем теперь…
Джулия сделала вид, что не расслышала этой реплики — просто она не хотела лишний раз доказывать ему, что такой подонок, как Джакоби, заслуживает самого что ни на есть сурового наказания.
Она не хотела ввязываться в спор с Мейсоном теперь, после последнего телефонного разговора…
Отодвинув от себя недопитую чашку чая, Джулия продолжала:
— И вот что я хочу предложить тебе… Выслушай меня внимательно — мне кажется, это не самое худшее решение проблемы…
Мейсон пристально посмотрел на своего адвоката и спросил:
— Что же?..
— Тебе надо как можно скорее уехать… — заметив, что Кэпвелл собирается ей возразить, она поспешно произнесла. — Только не надо возражать мне… Я знаю, что говорю… Так действительно будет лучше…
Взгляд Мейсона посуровел — Джулия сразу же подумала, что этот суровый, серьезный взгляд никак не вяжется с ее представлением об этом человеке, которое сложилось у нее за последние дни.
— Джулия!.. — произнес он. — Мы ведь уже говорили с тобой на эту тему… Ты ведь прекрасно знаешь мою точку зрения на этот счет…
— Но я…
Прищурившись, Мейсон сказал:
— Я никуда не уеду.
— Я же не говорю, что тебе надо покинуть этот город навсегда, — сказала Уэйнрайт. — Я говорю, что только лишь на какое‑то время…
— На какое же?
Приняв этот вопрос за косвенное согласие со своим предложением, Уэйнрайт удвоила натиск:
— Ну, до того времени, пока Лили Лайт придет в себя… Ведь это когда‑нибудь случится…
— Я молю Бога, чтобы с ней все было хорошо, — сказал Кэпвелл.
— Ну, вот видишь…
— А мой отец?
— Ну, мне кажется, что он должен понять тебя, — предположила Уэйнрайт.
— Почему же ты так считаешь?..
— Потому, что лучше потерять полмиллиона долларов залога, чем знать, что единственный сын попал за решетку за попытку преднамеренного убийства, к которому он не имеет никакого отношения.