После позднего ужина Джулия неожиданно предложила Кэпвеллу:
— А не пройтись ли нам по городу?..
Тот смущенно улыбнулся.
— Ты хочешь?..
— Честно говоря, — ответила та, поднимаясь из‑за стола, — я так редко бываю на улице… Все время кручусь, как белка в колесе: суд — свой офис — дом… Я и пешком почти не хожу — все время езжу на машине… Иногда, в столь редкие свободные минуты сижу по вечерам в «Ориент Экспрессе»…
Встав вслед за Уэйнрайт, Кэпвелл прошел в прихожую и снял с вешалки плащ.
— А я и не знал…
Вопросительно глянув на него, Джулия спросила обеспокоенно:
— Чего?..
— Что ты, Джулия, такая большая любительница… романтики.
— Ты так считаешь?.. Он коротко кивнул в ответ.
— Конечно же…
— А почему?.. Что ты находишь в этом романтичного?..
Мейсон улыбнулся.
— Ну, разве ночные прогулки по городу — это не романтика?..
— Мне кажется, это естественное желание… — с языка Уэйнрайт уже было готово слететь: «Прогуляться с тобой после всего…», но в последний момент она сдержалась, посчитав подобное признание преждевременным и произнесла. — Естественное желание подышать свежим воздухом… А почему бы, собственно, и нет?..
Мейсон, неспешно засовывая руки в рукава плаща, ответил:
— Что ж — я не против…
— Тогда пошли.
— А где бы ты хотела прогуляться?..
— Честно говоря, мне больше всего нравится Линкольн–Парк…
Мейсон улыбнулся в ответ.
— А, понимаю… Ну, хорошо…
И они неспешно пошли гулять по ночным улицам Санта–Барбары.
В городе было уже тихо — только разноцветный неоновый свет негаснущих реклам заливал мостовые. Серебристо–зеленый туман медленно опускался на город.
Мейсон взял руку Джулии и сунул ее в карман своего плаща.
Когда центральная часть города уже была пройдена, Кэпвелл спросил:
— Устала?..
Уэйнрайт покачала головой и улыбнулась.
— Нет, что ты…
«Разве рядом с тобой можно устать?.. — подумала она. — Нет, нет и еще раз нет!..»
Показывая на раскрытые двери ночных кафе, мимо которых они проходили, Мейсон спросил:
— Не зайти ли нам туда?..
Джулия отрицательно мотнула головой.
— Нет… Потом.
Наконец, они подошли к Линкольн–Парку.
Он выглядел тихим островком среди каменного потока домов. Глухо шумели деревья на ветру. Кроны их терялись во мгле.
Мейсон и Джулия быстро нашли свободную скамеечку и уселись.
Ночь была довольно прохладная, и потому Кэпвелл участливо поинтересовался:
— Ты не замерзла?..
— Нет, нет…
«Разве рядом с тобой можно мерзнуть?..» — подумала Уэйнрайт.
Вокруг фонарей, стоявших вдоль аллеи, по краю тротуара, сияли дрожащие оранжевые электрические нимбы. В сгущавшемся тумане началась сказочная, фантастическая игра света. Ночные насекомые, охмелевшие от ароматов, вылетали из липовой листвы, кружились вокруг фонарей и тяжело ударялись об влажные матовые стекла.
Туман преображал все предметы, отрывая их от земли и поднимая куда‑то вверх. Огромное административное здание банка напротив, казалось, плыло по черному зеркалу асфальта, точно океанский пароход с ярко освещенными каютами; серая тень пресвитерианской церкви, стоящая за этим мрачноватым строением, превращалась в призрачный парусник с высокими мачтами, терявшимися в серовато–красном мареве света. А потом сдвинулись со своих мест и поплыли караваны домов напротив…
Они сидели рядом и молчали — казалось, они понимали друг друга и без слов…
В этом тумане все было нереальным — и им казалось, что они тоже как‑то расплываются, тонут в призрачном мерцающем свете.
Мейсон медленно повернул голову и посмотрел на Джулию — яркий свет фонаря отражался в ее широко раскрытых глазах…
— Сядь поближе, — произнес он, — а то туман унесет тебя…
Она повернула к Кэпвеллу лицо и как‑то загадочно улыбнулась…
Рот Джулии был полуоткрыт, зубы мерцали, большие глаза смотрели на Мейсона в упор…
Но ему в этот момент почему‑то казалось, что она вовсе не замечает его, что ее улыбка и взгляд скользят куда‑то мимо, туда, где продолжалось это серое, серебристое течение; будто бы она слилась с призрачным шелестом листвы, с каплями влаги, стекающим по шероховатым стволам, будто бы она ловит темный, неслышный для обычного человеческого уха голос за деревьями, за всем этим призрачным, ирреальным миром, будто бы сейчас она встанет и пойдет сквозь этот серебристый туман, бесцельно и уверенно, туда, где ей слышится темный и такой таинственный призыв земли к жизни.