— Что ж, большое спасибо, — обрадованно воскликнул Перл, — я хочу поблагодарить вас за то, что вы уделили мне свое время и дали исчерпывающую информацию.
— Не за что, — торопливо ответила она. — Простите меня за любопытство, но я хотела бы знать — а где сейчас живет Картер, куда он переехал? У вас есть его адрес, мистер…
— Брэдфорд, — сказал Перл, — Майкл Брэдфорд.
— Сан–Франциско, Аламо–Сквер, 52, — ответил Перл. — Это наш домашний адрес.
— Благодарю вас, мистер Брэдфорд.
Перл положил трубку и, забрав с собой бумаги, которые лежали перед ним на столике для телефона, уселся за письменный стол, стоявший в углу комнаты. Когда в комнату вошла Келли, он с явным облегчением сказал:
— Ну, вот, кажется, я выяснил насчет этого нового жильца Картера Дугласа. Его бывшая квартирная хозяйка дает ему самые лучшие рекомендации.
— А как же Беккер? Ведь он же раньше претендовал на эту квартиру?
Перл развел руками:
— А где же его заявление? Может быть, он один из тех типов, которые все время кричат о своей принадлежности к нацменьшинствам.
Келли пожала плечами:
— О чем ты говоришь?
— Они заставляют тебя беспокоиться о том, что он не белый, а потом пользуются этим.
Келли немного помолчала.
— По–моему, он не такой. Перл усмехнулся:
— Ты еще не знаешь, какими бывают жулики. Ну, и к тому же во мне говорит здравый смысл. Я только что звонил по телефону, указанному мне Картером Дугласом, в банк, где у него счет. Там мне сказали, что его годовой доход составляет более 200 тысяч долларов. Как ты думаешь, это убедительно?
Келли пожала плечами:
— Ну, что ж, в таком случае, давай сдадим ему эту квартиру, если ты в нем так уверен.
Перл беззаботно махнул рукой:
— Да, он отличный парень. Я уверен, что с ним у нас не будет никаких проблем. Кстати, ты его встречала.
Она удивленно посмотрела на Перла:
— Неужели?
— Да, он говорил, что некоторое время назад заезжал к нам, неделю или две назад, я уже не помню, и сказал, что разговаривал с тобой.
Она отрицательно покачала головой:
— Да нет, никто не заезжал. Неделю или две назад он вообще не мог заезжать к нам, потому что у нас шел ремонт, и никто не знал о том, что в этом доме сдаются квартиры.
Перл недоуменно воззрился на Келли.
— Странно, а зачем же ему было врать? Зачем он сказал, что разговаривал с тобой, если этого не было?
Она пожала плечами:
— Не знаю.
— Черт возьми! — выругался Перл, вскакивал из‑за стола. — У меня в голове сейчас только эти деньги, квартплата, доходы. Некогда подумать о нормальных делах. Ты тоже занята — краски, ремонты, обои. А я должен сдать две квартиры, чтобы мы смогли расплатиться с банком.
Келли осуждающе посмотрела на него и покачала головой:
— Перл, я не узнаю тебя. Ты теряешь чувство юмора.
Он мрачно отмахнулся.
— Да нет же, — лукаво улыбаясь, она повторила, — теряешь, теряешь. Чувствую, что скоро ты станешь старым скрягой, который будет ходить по дому, ворчать и жаловаться. Ты будешь все время ныть, что кто‑то моется в душе слишком долго, потом тебя будут все время волновать налоги, тебя будет волновать то, что кто‑то долго не гасит свет…
Она подошла вплотную к Перлу и шаловливо потянула его за руку:
— Перл, ты ведь не такой. Не надо волноваться обо всей этой ерунде. Мы с тобой справимся со всеми неприятностями. Ведь нам пришлось пережить и не такое, ведь правда?
Он почувствовал, как напряженность покидает его, и обнял Келли:
— Действительно, ты совершенно права, дорогая. Мне не нужно терять чувство юмора, иначе я сойду с ума.
Он крепко обнял се и поцеловал. Отрываясь от него, она сказала:
— А если ты не сможешь справиться с этим, то я тебе помогу. Я же сильная, правда?
Перл кивнул:
— Ну, разумеется, ты очень сильная, ты — молодец.
Утро следующего дня было пасмурным и дождливым. Келли проснулась в половине восьмого оттого, что кто‑то стучал молотком. Спросонья протерев глаза, она накинула на себя длинный белый халат и спустилась вниз. Стук продолжался. Выскочив на улицу, Келли подобрала лежавшие на пороге газеты, которые безнадежно промокли, и положила их в прихожей на столик.
Стук молотка снова повторился. Он доносился из комнаты на первом этаже, которую Перл и Келли сдавали, как студию. С удивлением отметив, что дверь в студию приоткрыта, Келли осторожно распахнула ее. В комнате никого не было, однако на столе лежал открытый кожаный кейс и серая куртка.
Келли осторожно вошла в комнату и, тихо ступая по паркету, спросила: