Значит, и к Мейсону она не поедет…
Что же делать?..
Но ведь не ехать же в какой‑нибудь идиотский бар со страшно грохочущей музыкой и с кривляющейся под рэп молодежью…
Впрочем, в иные времена Джулия и сама бы не прочь была потанцевать и посмеяться — в чьем‑нибудь обществе, разумеется, но теперь ей было явно не до развлечений и увеселений.
Да и о каких развлечениях и увеселениях может идти разговор в этом небольшом городке, где главное увеселительное заведение, центр притяжения всего и вся — «Ориент Экспресс» да еще несколько подобного рода заведений…
Палитра развлечений для людей круга Джулии была в Санта–Барбаре явно небогатая, что, впрочем, было вполне объяснимо: в тридцать три года не очень‑то хочется развлечений; более естественно сидеть дома и заниматься с детьми или по хозяйству.
Стало быть, никакого выбора у Джулии Уэйнрайт теперь нет.
— Значит… Значит, остается только одно — домой, в постылые стены…
«Что ж, — подумала она, — домой так домой… Больше все равно не предвидится…»
Описав небольшой полукруг, «олдсмобиль» медленно выехал со стоянки и направился в сторону квартала, где стоял ее дом…
Автомобиль медленно ехал по пустынной улице. Вид у Джулии теперь был какой‑то задумчивый и спокойный — более спокойный, чем полчаса назад в баре.
Она уже свыклась со своей жизнью, свыклась с постоянным одиночеством, как неизлечимо больной свыкается со временем со своим недугом — во всяком случае теперь, после этого разговора с Гарри, это одиночество почему‑то перестало казаться ей таким ужасным…
— Мне кажется, Гарри вернется, — прошептала она самой себе, — просто он действительно еще ребенок. Взрослый ребенок. Он вернется, он обязательно вернется… Когда повзрослеет.
Но эти Джулии слова прозвучали скорее как самоуспокоение…
Припарковав автомобиль, она поднялась в свою квартиру и, привычным движением открыв дверь, не раздеваясь, прошла в спальню.
Рухнув на кровать, Джулия беззвучно зарыдала…
Глава 2
Утреннее пробуждение Джулии. Ее размышления. Кое‑что о Джулии Уэйнрайт. Неожиданный звонок мистера Джакоби. Странные вопросы Генри Джакоби о Мейсоне и не только о нем, его предложение. Реакция Джулии. Мисс Уэйнрайт придется платить неустойку «Джакоби и К». Драматическое событие в гостинице «Эдельвейс». Где же Мейсон?..
На следующее утро Джулия проснулась довольно рано: часов в семь.
Джулия не помнила, как вчера заснула — она запомнила только свое вечернее состояние: темная комната, чернильное небо с крупными звездами за окном.
Она лежала, не открывая глаз, пока еще была возможность задержать убегающим сон. Но этот сон медленно и неотвратимо уплывал куда‑то вдаль, очень далеко, очертания его расплывались, будто бы в тумане, и в конце концов от него осталось лишь какое‑то невнятное, неясное чувство, в котором он растворился и исчез окончательно. Когда и чувство это стало рассеиваться, за мгновение до того, как оно исчезло, Джулия окончательно проснулась и устремила быстрый взгляд в направлении окна.
Сквозь щели жалюзи вовнутрь спальни просеивался бледный молочный свет.
«Наверное, теперь стоит ненастная и дождливая погода, — механически отметила про себя Уэйнрайт, — конечно, вчера так страшно парило… Оно и кстати — жара уже порядком надоела».
И она приоткрыла веки — ей сразу же бросился в глаза полосатый свет из окна, разделяемый светло–салатовыми жалюзи.
Этот полосатый молочный свет сперва показался ей как бы продолжением сна — видимо, потому, что в комнату не проникало ни звука. Жалюзи едва заметно для глаза раскачивались на полуоткрытом окне; видимо, дул свежий утренний ветерок…
И, чтобы ощутить его прохладу, Джулия вдохнула воздух полной грудью. Затем она, все также не открывая глаз, потянулась налево, к соседней кровати — раньше там иногда спал Гарри…
Конечно же, сегодня утром ей не следовало этого делать…
Кровать, как и должно, была очень аккуратно застелена ей же самой, простыня, подушки и перина были заложены и накрыты шелковым покрывалом.
«И для чего это я все время делаю?.. — пронеслось в голове Джулии. — Зачем себя вновь и вновь расстраивать?..»
Прежде, чем убрать озябшую руку и спрятать ее вместе с оголившимся плечом под одеяло, она почему‑то еще раз провела рукой по мягкому, немного скользкому, приятному на ощупь и такому прохладному в это утро шелку — как бы окончательно удостоверившись, что она теперь одна.