И Джулия вновь и вновь оставалась в полном одиночестве…
Мисс Уэйнрайт была весьма умной и, к тому же — поднаторевшей в чисто житейском отношении женщиной, чтобы не понимать, что тридцать три года — возраст, довольно ограничивающий выбор перспективных женихов, и потому обратила свое внимание на «этого мальчика Гарри», с которым ее свела судьба на какой‑то вечеринке у родной сестры, Августы Локридж…
Не то, чтобы она поставила себе целью женить этого юношу на себе, не то, чтобы, по выражению многих, хотела "оплести своими сетями"… Просто он действительно ей нравился. Очень нравился — своей наивностью, доверчивостью, юношеской глупостью и непосредственностью… Джулия Уэйнрайт действительно любила его — правда, это была довольно странная любовь, похожая скорее, на материнские чувства…
Да, как бы то ни было, но «этот мальчик» Гарри Брэфорд был ее последней надеждой — она тихо мечтала, что заживет с этим милым молодым человеком семейной жизнью, что все у нее будет так же, «как и у всех» — семейное счастье, покой и уют…
Однако и этим надеждам Джулии Уэйнрайт не дано было сбыться…
Теперь же, после тяжелого вчерашнего разговора в «Ориент Экспрессе», она знала это наверняка, что она никогда не будет вместе с Гарри…
Сделав омлет, Джулия на скорую руку позавтракала и, наливая себе кофе, посмотрела на часы. Было половина десятого.
«Пойти сегодня в суд или не пойти?.. — Как‑то вяло подумала она. — Эти чертовы дела… Как они мне надоели… Вновь придется разбираться то с Фостером, то с Джакоби… Чтобы они оба провалились со своими бесконечными исками друг к другу… Да, и вот еще что… Надо было бы сегодня обязательно подъехать к Мейсону… Он еще третьего дня просил, чтобы я навестила его… Интересно, и для чего это я ему понадобилась?.. Может быть, вновь начнет читать мне какие‑нибудь проповеди и морали, неужели ему в свое время было недостаточно Лили Лайт?.. И все‑таки, как он изменился после смерти Мэри!.. А все потому, что связался с этой проходимкой Лили…»
Размышления Джулии прервал резкий телефонный звонок.
— Ну и пусть звонят, — прошептала она, даже не пытаясь подняться, чтобы снять телефонную трубку. — Пусть звонят… Пусть они там думают, что я еще сплю или уже уехала по делам… Я ведь на все это имею такое же право, как и они… Как мне все это надоело — хуже горькой редьки…
Однако неизвестный абонент оказался очень настойчивым — звонок прервался столь же резко, как и прозвучал, но спустя минуту повторился вновь. Было похоже на то, что звонил один и тот же человек…
— Черт бы всех вас побрал… — буркнула Уэйнрайт, — как вы все мне надоели…
Джулия, скривившись, протянула руку за телефонной трубкой.
— Алло…
В голосе ее звучало плохо скрываемое недовольство тем, что ее беспокоят.
С той стороны послышалось:
— Мисс Уэйнрайт?..
Голос звонившего — такой очень самодовольный и спокойный баритон, — показался Джулии как будто очень даже знакомым.
— Да…
— А вы не узнали меня?.. Джулия ответила довольно резко:
— Простите, вы не Президент, не ближайший родственник и не популярный диск–жокей, чтобы я могла узнавать вас по голосу…
С того конца провода послышалось несколько укоризненное:
— А зря…
— Я вас не понимаю, — зло проговорила Джулия, — кто вы, черт бы вас побрал…
Абонент, сделав небольшую выжидательную паузу, словно для того, чтобы дать Джулии время определить свою личность, произнес:
— Дело в том, мисс Уэйнрайт, что я ваш постоянный клиент…
Джулия долго напрягала свою память, чтобы попытаться вспомнить, кто же это мог быть, но это ей так и не удалось.
— Извините, — произнесла она уже более мягко, — извините, с кем я говорю?..
— Мое имя — Генри Джакоби…
«Этого еще не хватало, — подумала Джулия, — мало того, что этот выжига, этот сутяжник и проходимец изводит меня своими идиотскими вопросами и просьбами в суде, так он уже принялся доставать меня и дома по телефону… Черт бы его побрал!..»
Однако терять выгодного клиента Джулии явно не хотелось, а потому, постаравшись придать своему голосу как можно больше доброжелательности, она, откашлявшись, произнесла:
— Извините, мистер Джакоби… Вы у меня — не единственный клиент… А кроме того, меня с самого утра мучает такая невыносимая мигрень… В таком состоянии мне трудно узнавать кого‑нибудь по голосу…