Но разрешив времени течь дальше, я будто развязал внутри огромный узел – ещё один из многих, с которыми, казалось, сроднился с детства, и от которых Джон раз за разом меня избавлял. И время потекло. Даже, можно сказать, побежало.
***
Я и глазом моргнуть не успел, как Ди оказался во главе “Игрушек Гриффиттса”. Пара недель – и он восседает в кресле управляющего фабрики. Изрядно в нём ёрзая, надо сказать – удачу мы накануне отмечали едва ли не до утра, и лично я предпочитал пока стоять. Хорошо, что охраннику, которым я тут прикидывался, это по статусу положено.
Главы цехов смотрели на Ди настороженно и враждебно – ещё бы, старика Гриффиттса рабочие любили, и к воцарению Дориана относились как к захвату родины неприятелем. Меня сверлил взглядом местный глава службы охраны мистер Сэмюэль, грузный, но с военной выправкой, его работу – по официальному поручению Ди – я должен был проверить.
Разумеется, они знали, кто мы. Порно, слитое в сеть Олсеном, наделало в своё время много шуму (не само порно, конечно, а наш статус). Но о моём возвращении в ФБР на всех углах не трубили. Официально считалось, что я безработный муж богатенького Д’Эстре – содержан, так сказать. Я не возражал. Какая разница, что обо мне болтают, тем более, если для дела так лучше.
Ди закончил совещание, люди разошлись быстро, не желая и минутой больше необходимого задерживаться в его обществе. Разве что Сэмюэль остался последним, чтобы невежливо буркнуть: ждёт меня через пятнадцать минут и лишнее время тратить на экскурсии для туристов не намерен. Для туристов… Ребята надеялись на скорое возвращение Гриффиттса. Тот уже закладывал дом, лишь бы оплатить адвокатов, война на два фронта – против Анджелико и Ди – требовала средств.
Дверь за Самюэлем захлопнулась, и Ди вытянулся в кресле, перенося вес с пятой точки на спину и бёдра. Потянулся и, ухмыляясь, посмотрел на меня:
– Присесть не хочешь? – кивнул на кресло по правую от себя руку.
– Ага, мечтаю просто, – мрачно отозвался я, пристраиваясь на краешек стола.
– А кто тебе виноват, Мистер Моя-Задница-И-Не-Такое-Выдержит, – фыркнул он. – И вообще, мне хуже – я уже час сижу. И прогуляться, знаешь, не тянет.
– Мне зализать твои раны? – я вздёрнул бровь.
– Я б не отказался, – Ди запрокинул голову и посмотрел на меня снизу вверх так, что захотелось немедленно его поцеловать. Но я сдержался, и он продолжил: – Только, боюсь, здесь камер понатыкано гораздо больше, чем было в нашей каюте в круизе. Так что, если не хотим порадовать сеть очередным порно, придётся предаваться страстному воздержанию.
– Я постараюсь узнать, где тут слепые зоны и укромные места, – пообещал я, накрывая его руку своей. – Среди прочего, конечно. Теперь расскажи мне, какое это должно быть прочее. Что я должен узнать в первую очередь?
– Настроения, – вздохнул Ди, сжимая мою ладонь в ответ. – Внутреннюю кухню. Понятия не имею, как, но нам надо понять, кто действительно на стороне Гриффиттса, кто только притворяется. Дело обстоит так: Анджелико скупал акции мелких акционеров, я перекупил крупных. Теперь весь вопрос в том, у кого ещё остались акции. Неизвестно в чьих руках около семнадцати процентов, в них входят акции работников – наверняка у каждого из глав цехов по небольшому пакету. Вот к ним-то, скорее всего, Анджелико и подбирается. Но осторожно, чтобы никто не успел перебить цену. Как он им объясняет необходимость секретности, я не знаю, но, видимо, что-то наплёл. И ещё – во всех предыдущих делах наш Гринч умудрялся обходить правило первоочередного предложения акций другим акционерам. То есть, никто не подал на это жалобы. Думаю, у него на всех находится компромат, но Гриффиттс не похож на человека со скелетами в шкафу…
– Мне вот что интересно, – я потянул за подлокотник кресла Ди, вынуждая его подъехать поближе, и зарылся ладонью в его волосы. И плевать на камеры – ничего неприличного в этом нет, а мне так лучше думается. – Почему Гриффиттс не перекупил акции у своих работников, чтобы насолить вам с Анджелико.
– А вот на это я могу ответить, – Ди повернул голову, ласкаясь к моей руке. – Понял из их разговоров – подслушал немного, прежде, чем войти. Гриффиттс боится, что если соберёт у себя в руках решающий пакет, слишком многое будет зависеть от него. Человека можно убить или шантажировать. Наследникам его завод даром не нужен, а если даже завещать акции рабочим – всегда есть вероятность, что наследники оспорят завещание, и пока будут длиться тяжбы, завод окончательно разорится.