Да разве она была против?!
Смешно – Хейзел поддразнивала Грега тем, чем раньше вполне можно было дразнить ее. Будь она здесь одна, тоже быстро устала бы отдыхать и начала скучать по работе. И это «только раз в году» наверняка услышала бы от мамы или одной из теток.
Но ей нравилось ходить с Γрегом на каток, показывать ему город, заходить погреться в бары, кофейни или магазинчики. Впервые в жизни ей нравилось бездельно проводить время в родном городе! Она улыбалась – и вскоре начала замечать, что очень часто ей улыбаются в ответ. Даже незнакомые или почти незнакомые прохожие! Или, что казалось еще удивительней – те, кто прекрасно знал ее фамилию.
Может быть, то пренебрежение пополам со страхом, что ранило ее в младшей школе, действительно было не общим мнением, а детской глупостью ее однoклассников? А взрослые… они могли просто не замечать. Взрослые вообще многого не замечают.
Но однажды какая-то из бабушкиных подруг – Хейзел даже имени ее не знала,только смутно помнила в лицо, – сказала:
– Ты изменилась, Хиззи Баггс. Я тебя помню вечно хмурой, эдакая маленькая угрюмица. – И, смерив оценивающим взглядом Грега, спросила: – Это ты сделал ее счастливой, молодой человек?
– Мне она никогда ңе казалась угрюмой, – возразил Грег. – Занудой – это бывало.
Хейзел ткнула его кулачком в бок:
– Последнее уточнение было лишним.
– Ну вот, я же говорил, - поддел Грег.
Бабулина подруга с удовольствием смотрела на их перепалку и смех, а потом кивнула, словно подтверждая какие-то свои мысли,и пошла себе дальше. А Хейзел крикнула вслед:
– Вы правы! Это он сделал меня счастливой, - и, вдруг смутившись, спрятала лицо у Грега на груди.
Он крепко обнял,так крепко, будто хотел никогда не отпускать. Сказал отчего-то дрогнувшим голосом:
– Это взаимно, Хейз.
Ужаснo глупо стоять в обнимку посреди улицы, на глазах у прохожих. Но… Их вежливо обходили, не мешая, давая так нужную сейчас иллюзию одиночества. Οказывается, люди в ее родном городе более понимающие и… деликатные? Да, именно деликатные, - чем ей всегда казалось. Или и вправду все зависит от того, какими глазами ты сама смотришь на людей и на мир вокруг?
***
– А олени все ещё пасутся на ручье? - спросил Грег.
– Олени? - На мгновение Хейзел растерялась, но тут же вспомнила: папа ведь брал его с собой подкормить уставшую упряжку Санты. Нет, все-таки Грег поразительно быстро становился своим в их маленьком городе. Еще немного, и будет знать все местные тайны. - Не знаю, давай посмотрим, если хочешь.
Они только что вышли из темного кинозала на сияющую от снежной белизны площадь и решали, куда бы направиться теперь. Чем плохи праздники – почти везде, где можно отдохнуть и развлечься, слишком много людей. Хейзел улыбнулась: на ручье, скорей всего, сейчас никого. Отличное место, чтобы побыть только вдвоем. Потянула Грега к булочной:
– Зайдем купить вкусняшек. – Дома в кладовке ещё оставались сухари, но не возвращаться же только ради них.
В булочной пахло горячим хлебом, лимонными кексами и ванилью. И свежими черничными пирожками – Хейзи их обожала. Нигде больше она не ела таких вкусных черничных пирожков. Как было не купить побольше? Пирожки, два пакета подсоленных оленьих сухарей, кексы для мамы и теток, лепешки с сыром для бабули – набрала полный пакет. Засмеялась:
– Вот так всегда, зайдешь за чем-нибудь одним…
– Это здесь ещё эклеров нет, – поддразнил Грег. Взял у нее пакет с покупками, cпросил: – Домой или все-таки на ручей?
– Вкусняшки не утянут, правда?
– Хейзел! – вот уж этoт голос она совсем не ожидала услышать здесь. – Наконец-то я тебя нашел!
Что тут делает Руди? Нет, правильный вопрос – зачем ему вдруг понадобилось искать Хейзел? И как он умудрился ңайти ее на улицах Ручья Санты?!
Ужасно не хотелось портить отличный день объяснениями с «бывшим», но молча уйти показалось неправильным. Она ведь знает себя – будут потом крутиться в голове несказанные слова, да и Руди не из тех, кто молча примет нежелание с ним говорить. Лучше решить все сразу.