— Что ты хочешь этим сказать?
— Я правда не хотел, чтобы всё к этому пришло, — смягчается он, чувствуя мою подступающую истерику. — Но ты просто не оставила мне выбора. Что бы я ни делал, как бы ни старался, ты всё время где-то далеко, летаешь сама по себе как стрекоза. Мне, в конце концов, перед братьями неудобно. У нас вообще так не принято.
— Ты что, бросаешь меня? — я сама не верю в то, что говорю. Он отводит взгляд. — Тогда к чему были все эти разговоры про совместный отдых?! Ты ведь всё уже до этого решил! Повод поссориться искал?
Мой голос на последней фразе срывается на визг. Слёзы выступают на глазах. Я не истеричка, но всё это оказывается слишком неожиданно и болезненно для меня. В этой жизни я могла в чём угодно сомневаться, но только не в наших с Давидом чувствах. Когда я возвращалась из рабочих поездок мы буквально утопали в головокружительной страсти друг к другу. И каждый раз был, как первый, даже спустя столько времени. Когда я смотрю на Давида, моё сердце бьётся чаще. Так почему же он говорит мне всё это?
— Прости, — произносит он наконец. Но это «прости» означает вовсе не то, чего я жду. Оно означает: «Да, я всё решил. Мы расстаёмся». Я замираю, просто не могу пошевелиться. Даже не дышу. Давид резко хватает со стола ключи от машины и уходит...
Я думала, что люблю новогоднее оформление в аэропортах. Обычно при взгляде на него, у меня появлялось какое-то авантюрное настроение. Предвкушение каких-то чудес перемешивалось с желанием открывать для себя новые города и страны. Но не в этот раз. С безразличным выражением я сижу за столиком в кофейне и листаю фото Ричарда Долсона в интернете. Давид так и не вернулся. Моё сердце разбито. На груди тяжёлый камень сожаления.
— Ну что, Инга, стоило оно того? — саркастично спрашиваю я себя, глядя на его сверкающую улыбку.
— Стоит или нет, это мы посмотрим, — раздаётся где-то рядом женский голос.
Я удивлённо оборачиваюсь и понимаю, что это просто за соседним столиком пожилая дама говорит по телефону. Чувствую себя глупо. Я ведь как будто на секунду поверила в само провидение. С другой стороны, хоть это и глупое совпадение, а доля истины в словах этой женщины есть. Я допиваю свой кофе, поднимаюсь и спешу на посадку.
Глава 3. «Неожиданное решение»
Ричард Когда я смотрю на Лиззи, то вспоминаю её мать. Кира была замечательным человеком и необыкновенной женщиной. Мы познакомились, когда она была на пике своей актёрской карьеры. Я тогда играл в бостонском театре, и меня мало кто знал. Она легко и играючи познакомила меня с друзьями из актёрской тусовки и вдохновила на то, чтобы поучаствовать в кинопробах. Кира верила в меня так, как я сам не верил. Она была оптимисткой до самого последнего своего дня, даже когда уже всё понимала. Только её улыбка и ободряющие слова помогли мне не упасть в бездну одиночества и отчаяния. Порой мне стыдно оттого, что именно она поддерживала меня всё это время, пока мы боролись с её болезнью, хотя должно было быть наоборот. Я просил у неё за это прощения. А она смеялась и будто в шутку отвечала, что тем, кто остаётся, всегда тяжелее, чем тем, кто уходит.
— Будь Лиззи хорошим отцом и найди ей добрую и красивую маму, — сказала она в нашем последнем разговоре.
И я почти возненавидел Киру за эти слова. Тогда я был сломлен. Я любил её больше жизни и находился в шаге от того, чтобы потерять. А она говорила мне о какой-то другой женщине.
— Если девочка растёт без отца, то рано или поздно она заканчивает тем, что уезжает в Вегас и становится стриптизёршей, — продолжила Кира иронично. — А если без матери, то бесчувственной сучкой-адвокатессой с Уолл-стрит.
Тогда я не понял, что она таким образом пытается снять напряжение, отвлечь меня. Снова. Вместо того чтобы думать о себе, она заботилась обо мне. Ни одна другая женщина не может сравниться с ней. Ни по характеру, ни даже внешне. Ведь Кира ко всему прочему была и очень красивой. Мне немного жаль, что Лиззи достались мои гены. Я смотрю на её спящее личико и понимаю, что она очень похожа на меня в детстве. На голове вечно такой же беспорядок. И как Кире удавалось каждый день так аккуратно заплетать её? Это же настоящее мучение. Малышки хватает минуты на две, а потом она просто не может больше сидеть смирно. Начинает крутиться, и в итоге, на голове получается что-то невообразимое. Радует хотя бы, что сейчас зима, и можно просто надеть на неё шапку. Но что будет, когда станет тепло, я не представляю.
Отцовство оказалось для меня гораздо более хлопотным, чем даже моя работа. Я долго не мог понять, как это жить с другим маленьким человеком, который не умеет толком заботиться о себе. И не просто с человеком, а с девочкой, которая порой задаёт вопросы о своём теле или неожиданно рассказывает, что влюбилась в мальчика. (Это в пять-то с половиной лет!) К такому меня жизнь точно не готовила. И я стараюсь отвечать ей уверенно, но в то же время честно. Ведь я не хочу потерять её доверие. Я должен оставаться для неё тем, кто сможет помочь, дать совет.