— Соню теперь зови, — проговорил, с трудом освободившись от детских объятий.
— Соня! — закричал Тихон так громко, что Ромка вздрогнул.
Поднялся. Отряхнулся. Перед девочкой вприсядку не должен сидеть даже Дедушка Мороз.
За спиной Тихона хлопнула кухонная дверь — да с такой силой, что аж стекло затряслось. Это надо ж такие упругие петли иметь! Или все до банального просто — дверь быстро захлопнули. С силой! И в крохотной кухоньке началась настоящая возня. Без битья посуды пока.
Из воплей Тихона Ромка мог понять лишь слово «Идем!», которое повторялась на все лады и громкости. Но никто не шел, и Дед Мороз тяжело вздохнул. Не от досады, а потому что почувствовал, что температура тела под синтетикой повысилась до невозможного. Жарко и в бороде, и во всем несуразном костюме. Когда же все это закончится!
Тут сто раз задумаешься, когда в другой раз приспичит сделать доброе дело. А что делать сейчас? Как найти ответ на извечный вопрос, пока он не растекся тут под дверью лужицей!
— Тихон! — позвал хрипло и чуть по-настоящему не закашлялся, когда синтетический волос нагло полез в рот.
Не нужна ему сестра ни с бантиками, ни со стишком — пусть заберет для нее куклу и отпустит несчастного Деда Мороза восвояси, пока он тут не превратился в Жар-Деда совсем не сказочного!
— Тихон! — кто кого перекричит у них игра получается.
Третий раз звать не станет. Оставит подарок и хлопнет дверью. Ну сколько можно испытывать терпение постороннего человека! Ладно дети, но мамаша могла бы совесть иметь…
Ромка уже полез под кафтан за телефоном, чтобы написать прости-прощай, как дверь распахнулась и снова захлопнулась. Стекло, наверное, еще советское, современное давно бы вылетело с таким тайфуном.
— Не идет! — заорал на него раскрасневшийся пацан.
Да не только красный, еще и заплаканный. Ну надо ж, елки зеленые…
— Не идет, так не идет. Чего реветь-то? — выдал Ромка, забывшись, своим нормальным голосом и тут же присел подле ребенка, чтобы тот ничего не заподозрил. — Давай решим вдвоем, — заговорил снова хрипло. — Отдадим ей подарок или другим девочкам оставим, которые не боятся Деда Мороза?
— Она тебя не боится, она не хочет выходить, потому что она — олень!
— Кто? — снова забыл про стариковскую хрипотцу Ромка.
— Олень Рудольф с красным носом.
Елки-палки, ну и как тут не заржать, как конь. Ну, пацаненок, что же ты с Дедушкой делаешь…
— Она же девочка, тогда уже олениха Рудольфина…
Боже, ну вот чего ему не заткнуться?! Разве может Дед Мороз подобное нести… Что о нем ребенок подумает!
— У нее свитер с оленем! Она не хочет в нем выходить к тебе!
— А без свитера тоже не хочет?
— Без свитера не может. У нее под свитером ничего нет.
— Принеси ей платье тогда на кухню, я подожду, — вздохнул Ромка обреченно.
Ох уж эти дети… С ума сведут! И любой лед на сердце растопят! Он уже даже на мамашу не злится. Не получается.
— Соня не разрешает мне свои вещи трогать, — озвучил Тихон новую проблему.
— А мне можно? — спросил, понимая, что понес уже околесицу.
Не будет он копаться в девчачьих вещах! Это уже совсем не по-дедморозовски как-то!
— Пусть мама ей платье принесет, — исправился Ромка.
— У нас нет мамы! — просто уже завопил Тихон, точно в рупор.
— А с кем вы с Соней сейчас дома? — сдался Ромка, и голос у него без всякого труда вышел усталым-усталым.
— Ни с кем! Одни! Папа за материалами уехал!
— Так, а с кем я… — он запнулся, вдруг выдав вопрос громко и своим голосом. Вопрос, который не собирался озвучивать.
Тихон не понял. И ничего не сказал. Но ответ он услышал:— Со мной.
Повернулся на носках и запрокинул голову, потому что все еще оставался вприсядку.
— Я — Соня.
Он видел перед собой оленя с красным носом. И, кажется, этим оленем был вовсе не свитер, а снова он. Ну как так выходит… И голову не почесать на предмет оставшихся рогов — шапка свалится, вместе с париком, а так крепко сидит и держит внутри закипевший мозг.
Через секунду над вязаным оленем он увидел лицо. Тоже раскрасневшееся, пусть и не до красного носа. Сестра? Которой он купил куклу? Его что, два раза развели, как идиота?
6. Чай не чай
Решение выйти к Деду Морозу далось Соне великим усилием воли — не разревись Тихон на плече у постороннего человека, она ни в жизнь не показалась бы этому Роману. И что сказать теперь про куклу…